Фигурные скобки - Сергей Носов

Жена Мухина, между тем, никогда не теряла надежды исправить супруга.

Одиннадцать лет переделки, перевыделки, перестружки и перековки —: и в результате у нас результат —: практически нулевой.

Будучи Мухиным, не меняю повадок. Вызываю огонь на себя.

Ничего, передюжим!

В конце концов, напоминаю себе, она жена не моя, а жена, если по крупному счету, Константина Мухина, и я не обязан терпеть, или, точнее, обязан, конечно, как Мухин —: терпеть, но не так, как Мухин терпел бы, кабы не был им я, и все же как это Мухин терпел —: одиннадцать лет? — : непостижимо уму.

Я завершил омовение рук, и не в ванной —: на кухне. Более того, я воспользовался тем, что было на раковине —: химическим средством для мойки посуды —: но не мылом, предъявленным в ванной! Хуже того, руки я вытер посудным полотенцем —: и все на глазах жены Мухина!

«Костя» (строго сказала жена, словно так быть и должно, в смысле как раз не должно, ибо я совершил тройное преступление).

В голосе ее я почувствовал тяжесть укора; и тут я не выдержал —:

«Костя? Ты так уверена, что я твой Костя?»

Пауза длилась недолго.

«А кто?»

«Может, сегодня я Костя, не спорю, а вот завтра я —: президент! Или —: сосед, который под нами! Или буфетчица Оля со станции Бугорки! Не можешь представить?»

Зря. Не стоило говорить. Запрещено.

Жена застыла с тарелкой в руках.

«Это юмор такой?» (и я увидел, что она испугалась).

Я замолчал —: проговорился. Нельзя.

«Какая Оля-буфетчица, какой президент?» (лепетала жена).

«Зяблик (Мухин «зябликом» ее всегда называл) —: зяблик, миленький мой, никогда не провоцируй меня на выражение

02:30

правды иного порядка» (и я пальцем наверх показал, намекая на уровень правды, на высший).

Встав из-за стола, жестом руки повелел, чтоб не задавала вопросов; пошел к себе.

У себя лег на диван; взял газету. В штате Калифорния бывший судья осужден на год тюрьмы и десятитысячный штраф за публичное занятие мастурбацией во время дачи свидетельских показаний. Он использовал специальное приспособление, установленное под столом. По характерному звуку его разоблачил обвиняемый.

Стараюсь представить; не хватает фантазии.

Она ко мне подошла.

«Не пугай меня, Костенька, я же вижу, с тобой что-то не так. Ты словно не свой».

Врет.

Что не свой, не дано ей увидеть —: ибо я, разумеется, свой —: и тождественен Мухину.

«Ты ли это?»

О! Она проницательна. Впрочем, я ей сам ведь сознался. Ужель поняла?

И чего я добился? Ничего не добился.

Пошел на попятную —:

«Все хорошо» (изображая улыбку, нежно сказал).

Она гладила меня по голове, теребя волосы. Я закрыл глаза; замурлыкал —: мур, мур, мур. Жалко Мухина. Круглый дурак.}}}

{{{ Итак, отложив газету, я лежал на диване, рядом сидела жена; лоб мой, поглаживаемый ее теплой ладонью, распрямлял, надо думать, морщины. Я смотрел на ее лицо —: в ее глазах отражался испуг. Я и сам напугался, ее напугав; это очень опасно —: брякать лишнее, особенно в моем положении. Боюсь, мне придется еще отвечать —: не перед ней —: и не ей —: и не сию же секунду.

Должен заметить, жена Мухина —: женщина привлекательная.

Попробуем разобрать эту фразу. Она достойна анализа.

Начнем со второй части. Жена Мухина —: женщина привлекательная. Именно так. Красивой я бы ее назвать остерегся. Я не художник, но знаю, что считается нормой —: кончики ушей должны лежать на одной линии с уголками глаз, а расположение мочек соответствовать уровню нижней части носа. У жены Мухина то ли уши чуть выше, чем надо, то ли нос несколько ниже. Полагаю, поэтому она носит сережки продолговатой формы. Они ей, в самом деле, идут. Еще мне кажется, что лоб у нее опускается к переносице чересчур мягко, отчего, если смотреть на лицо в профиль, оно кажется вытянутым вперед. Если бы Мухин увидел портрет своей жены, выполненный в предельно реалистической манере и если бы он не знал, что это его жена, он бы мог решить —: также как и любой другой зритель —: что —: кем бы ни был художник —: он, во-первых, явно не равнодушен к модели, ибо невозможно с холодным носом передать ее нечаянную сексапильность, а во-вторых, менее всего реалист, ибо позволяет себе легкий гротеск и привносит в действительность элемент эксцентрики. Но именно незначительные отклонения от общепризнанных пропорций придают лицу жены Мухина своеобразный шарм, делают ее, как я сказал, привлекательной. Очень точное слово. Она привлекает и к ней влечет; рядом с ней очень просто испытать влечение. То есть, я хочу сказать —: влечение к ней.

Теперь что касается первой части той фразы. Я сказал —: должен заметить. Сделаем ударение на втором слове. Заметить. Привлекательность, о которой только что шла речь, ее привлекательность, перестала замечаться мною, а точнее, перестала существенно раньше замечаться, собственно, Мухиным, я же, как таковой, не то чтобы перестал замечать, а просто еще не имел счастливого случая заметить то, что давно перестал, будучи Мухиным, замечать Мухин —: привлекательность его жены. Иными словами, привлекательность жены Мухина переставала незаметно для Мухина им замечаться, что мною замечено только сейчас, в момент писания сего абзаца. Мухина можно понять, за одиннадцать лет совместной жизни многое, казалось бы, очевидное перестает замечаться; да и меня, ставшего Мухиным, тоже нетрудно понять, если учесть недолгую продолжительность моего мухинства (слово, которое я несколько позже услышал от Поправителя и которым я не могу не воспользоваться сейчас ввиду его удивительной точности). Одиннадцатилетний опыт их непростого брака был фатально мной перенят. Плохо ли, хорошо ли им было вместе, прошлое мне не изменить, тем более чужое.

Вот что значит «должен заметить». И я замечал, я замечал то, что перестал когда-то замечать Мухин —: ее негромкое очарование, прелесть неправильного прикуса, трогательную остроту носа, милую нежность, ласковость ее ладоней. Конечно, она решила, что я сошел с ума, и, теперь жалея меня, лежащего на диване, гладит в припадке внезапной нежности мой лоб, а я, чей лоб гладит она, тоже ее начинаю встречно жалеть и жалеть, и все сильней и сильней, потому что каково это думать, что муж твой окончательно спятил? Я ей улыбнулся, мол, все будет хорошо, и она уголками глаз мне улыбнулась. Может быть, она простила мне Мухина? Простила Мухина —: во мне? Простилась во мне со своим Мухиным?.. Все может быть. Мухина я тихо ненавидел. Все больше и больше. Мухин был самодур, идиот. Мне не было жаль Мухина; мне было жаль себя, ставшего Мухиным. Моя жалость к жене Мухина, отраженная в ее ко мне жалости, вновь откликалась во мне жалостью ко мне самому, но безотносительно Мухина.

С тех пор, как мною заместило Мухина, ни разу я не взглянул на его жену как на сексуальный объект. У Мухина последнее время —: месяца полтора, два —: были проблемы с женой. И эти проблемы с женой наследовал Мухину я! Что-то у них не ладилось. Не сейчас обсуждать, что. Потому что сейчас, то есть тогда, на диване, удивительная мысль пришла мне в голову —: почему бы не наставить рога этому Мухину? — : прямо там и прямо тогда! То есть здесь и сейчас.