Век испытаний - Сергей Богачев

Почти два года Валериан Абаковский — молодой тамбовский механик — собирал своё детище. Достать двигатель ему помогли в ЧК, где он работал водителем, здраво рассудив, что молодой инженер талантлив и ему нужно помочь, помогли и с мастерскими. Правда, процесс строительства держали под постоянным контролем и не афишировали — а вдруг вражеские негодники положат глаз на перспективное изобретение? Редко когда Валериан прибегал к посторонней помощи — только в тех случаях, когда сам не мог осилить ввиду тяжести процессов. Сам выкатывал дрезину с установленным уже на ней двигателем для обкатки мотора, сам рыскал в поисках дюралевых авиационных листов, клепал их, подбирал самые лёгкие, но прочные детали, отбраковывал их в целях уменьшения веса и сам обкатывал. Конечно, с ним в вагоне присутствовали и инженеры, и чекисты, но никогда и никому он не передавал рычаги управления.

— Зверь прожорливый? — Сергеев подошёл к машинисту-пилоту Абаковскому, но тот не сразу его услышал. Разговаривать в салоне было невозможно, хотя Валериан озаботился этой проблемой, но пока решить не смог. Требовалось отделить салон от машинного отделения, что неизбежно привело бы к увеличению веса агрегата и изменению его центра тяжести, который и так был смещён вперёд. И ещё — либо меньше топлива в дорогу, либо меньше пассажиров. Вопросы комфорта на первом плане пока не стояли, сначала нужно было убедиться в надёжности конструкции. Только после того как Валериан проделал на своём изделии более трёх тысяч километров, он получил добро на этот показательный рейс.

— Чем кормишь? — в этот раз Артём почти кричал на ухо Абаковскому.

— Керосин! Авиационный керосин!

— Недорого выходит покататься? — каждый раз Артём, чтобы услышать ответ, поворачивался к Валериану ухом.

— В расчёте на километр пути — гораздо дешевле, чем паровозная тяга. Так и быстрее же!

— Точно, точно! Ты эту дорогу знаешь хорошо?

— Да, так точно! Впереди Серпухов!

— Есть здесь место, чтобы разогнаться? Давай проверим гостей на крепость?

— Сделаем! — И Валериан дал форсаж.

Вагон начал быстро ускоряться и восторженные пассажиры показывали товарищу Артёму жестами, что агрегат мощный.

Девяносто, девяносто пять, сто, сто десять километров в час… Телеграфные столбы мелькали за окном с такой скоростью, какой ещё никто из них до сих пор не ощущал. Это был восторг, смешанный с некоторым чувством страха — аэровагон двигался быстрее любого поезда, и всё это напоминало аттракцион.

— Всё, больше не могу! Впереди изгиб пути! — Абаковский стал плавно снижать скорость, используя обороты двигателя.

— И этого достаточно! Молодец! — Артём в знак благодарности похлопал конструктора по плечу и направился к своему месту.

Сто, девяносто, восемьдесят пять километров в час. Аэровагон плавно вошёл в изгиб дороги, которая в этом месте была проложена между холмами.

Страшной силы удар потряс машину, и она одним бортом накренилась так, что сошла с рельсов в кювет. Вместо чудо-машины в кювете теперь лежала коробка без колёс с погнутыми винтами впереди, двигатель которой тут же захлебнулся и заглох, подавившись пылью, которая облаком накрыла место крушения.

24 июля 1921 г.

Председателю Совета

народных комиссаров РСФСР

Ленину В. И.

Сегодня, 24 июля 1921 года, в 18:30 на 104 версте Курской дороги потерпел крушение экспериментальный аэровагон конструкции В. Абаковского, который следовал по маршруту Москва — Тула — Москва. В вагоне находились 21 пассажир и сам Абаковский. На данный момент установлено, что в результате аварии погибло шесть человек, в том числе Председатель ЦК Всероссийского союза горнорабочих, член ВЦИК Сергеев Фёдор Андреевич, Абаковский Валериан Иванович, а также четыре делегата Коминтерна: Отто Штрупат (Германия), Гельбрюк (Германия), Хьюлетт (Англия), Константинов Иван (Болгария). Ранены ещё шесть пассажиров. Причина схода с рельсов аэровагона устанавливается, на место для выяснения причин происшествия прибыли сотрудники ВЧК, уполномоченные для ведения дознания.

Председатель ВЧК Дзержинский Ф. Э.

Кто предатель?

Голова гудела как Царь-колокол, пить хотелось так, будто шёл по пустыне несколько дней, но даже если бы сейчас и нашлось несколько капель, он не смог бы раскрыть рта, чтобы принять желанную жидкость. Пальцы, руки, ноги, рёбра — сплошная боль.

Мозг думал только о боли, он пытался её унять, справиться, но её было так много, что мозг таки сдался. Отключка.

Лязг замков. Где я? Ах, да… Подали кружку воды. Пока подносил к лицу, расплескал большую часть. Руки не слушаются. Глоток. Ещё глоток. Пей, пей! Дадут ли ещё? Пей впрок!

Глаза резанул свет. Идти не могу. Тащат. Лампы, лампы, лампы… тащат лицом вверх, видно только потолок.

Кинули на пол. От удара затылком потемнело в глазах. Или потушили свет? Нет. Вот она, лампа. Настольная. На улице жара, а здесь прохладно. Сколько я здесь? Лето закончилось?

Замки. Опять лязг засова. Шаги. Шелест бумаг.

— Так и будешь валяться, Черепанов?

Не отвечать. За любой ответ бьют. Когда молчишь, бьют меньше.

— Дежурный!

Лязг, шаги. Опять…

— Поднимите его так, чтобы я видел.

Хорошо хоть не за голову, оторвал бы наверняка.

— Пить хочешь?

Кивнул. Говорить ничего нельзя. Будут бить за любое слово.

Льётся вода. Это стакан, это не кружка. В подстаканнике для чая. Какой же он неудобный. Взял двумя руками. Так не пролью. Зубы стучат о стекло. Двух верхних, похоже, нет.

— Вернёмся к нашей теме. — Дознаватель взял перо и придвинул чернильницу. — Ты должен был ехать в вагоне назад, в Москву. Так?

Кивнул.

— Кто тебя надоумил остаться в Туле?

— Ннн.

— Громче! Не слышу!

— Нннникто.

— Это что ж за фамилия такая? Никто? Ещё раз спрашиваю, почему ты не сел в вагон?

— Приказ.

— Чей приказ? Чей?

— Товарища Артёма.

— Решил поиграться? Товарищ Артём погиб, он этого не подтвердит, а то, что ты, твердолобый, обязан был обеспечивать его личную безопасность и нарушил все возможные циркуляры и инструкции, это как понимать? Ты оставил пост!

Киваю головой. Виноват.

— Кто приказал оставить пост?

Молчать. Всё равно не поверят. Пока молчишь — не бьют.

— Мне проще всего, Черепанов, в расход тебя пустить. Вина твоя доказана, контра поганая! Ты знал, что пути завалят камнями!

Бьют. Сильно. Боли нет. Голова летает в стороны.

Облили водой. Пью. Солёная.