Подчинение авторитету. Научный взгляд на власть и мораль - Стэнли Милгрэм

Карен Донц, домохозяйка (в эксперименте 8)

Карен Донц описывает себя как сорокалетнюю домохозяйку, которая в последние шесть лет подрабатывала медсестрой. Замужем за водопроводчиком. Католичка, мать родом из Чехословакии. Говорит медленно и безучастно. В ее тоне звучит привычное смирение. Каждая фраза словно несет эмоциональный подтекст: «Я самый заурядный человек, не ожидайте от меня многого». Внешне напоминает Ширли Бут в фильме «Вернись, малышка Шеба».

В течение всего эксперимента нервничает.

После 225 вольт поворачивается к экспериментатору и говорит крайне нерешительным тоном, явно боясь обидеть: «Я не могу вот так легко нажать эту штуку».

Получив указание следовать процедуре, слушается без дальнейших комментариев. Однако прежде чем сделать разряд в 345 вольт указывает на табличку «Опасно» на генераторе.

Экспериментатор замечает, что удары током могут быть болезненными, но не приведут к долговременным повреждениям тканей. Она подчиняется со словами: «Я продолжу, если это не опасно». Сидит на краешке стула, а голос остается безучастным, даже когда она зачитывает слова. Когда от ученика уже не доносится ни звука, спрашивает: «Мне доходить до конца, сэр? Надеюсь, с ним ничего плохого не случилось».

Начинает что-то неслышно бормотать про себя. Когда экспериментатор велит ей продолжать опыт, используя разряд в 450 вольт, она задает вопрос тоном, в котором звучат одновременно беспокойство и смирение: «Сэр, а если с этим человеком что-то не так?»

Однако слушается.

В ходе интервью дает ответы очень медленно. Даже после того, как ей сообщают, что «ученик» не получал ударов, все еще считает, что эксперимент ставил целью изучить воздействие наказания на обучаемость. Подчеркивает, что выполняла указания экспериментатора и выглядит довольной своей покладистостью. Говорит, что нервничала, ибо 210 вольт (sic) — напряжение домашней сети и «опасно для жизни большинства людей». По ее словам, здесь она больше волновалась, чем в больнице, поскольку «в больнице я знала, какими правами обладаю, а тут не знала».

ИНТЕРВЬЮЕР: Приходила ли вам в голову мысль остановиться?

МИССИС ДОНЦ (апатично): Он сказал: «Продолжайте». Я так и сделала. Я сказала: «Не думаю, что мне следует продолжать». Он сказал: «Продолжайте эксперимент».

ИНТЕРВЬЮЕР: Мог ли мистер Уоллес [«ученик»] сказать что-либо такое, что заставило бы вас прекратить эксперимент?

МИССИС ДОНЦ: Не думаю.

Миссис Донц отмечает, что в больнице у медсестер есть право ставить под вопрос распоряжения врача, если те наносят пациенту вред7.

«Если я сомневаюсь в дозировке лекарства, я могу трижды спросить врача: “Действительно ли пациенту прописано это? Действительно ли пациенту прописано это?” Если он будет говорить, что все нормально, а я буду знать, что доза превышает среднюю, я могу обратить его внимание на то, что доза слишком велика. Речь не о том, что ты лучше разбираешься, но ты имеешь право сказать: “Действительно ли вы хотите дать ей такую большую дозу?” И затем повторить. И даже потом у тебя еще есть право поставить этот вопрос перед главным врачом».

По ходу эксперимента она «ставила под вопрос» число вольт, но полностью удовлетворялась ответами экспериментатора. Заметим, что в описанном ею случае с больницей самый крайний вариант, который для нее возможен, состоит в обращении к главному врачу. Но в целом понятно, что миссис Донц не столько описывает собственные предпочтения, сколько пересказывает правила для медсестер.

ИНТЕРВЬЮЕР: Вам приходилось делать это в больнице?

МИССИС ДОНЦ: Да, приходилось.

ИНТЕРВЬЮЕР: Часто?

МИССИС ДОНЦ: Нет, очень редко. Я работаю уже лет шесть, и за все это время лишь один раз ставила под сомнение дозировку.

ИНТЕРВЬЮЕР: Как вы воспринимали крики? Казались ли они реальными?

МИССИС ДОНЦ: Да, конечно! Я очень волновалась за этого человека. Боялась, что ему станет плохо с сердцем. Ведь он говорил, что у него сердце пошаливает. Да, я понимала, что это не исключено.

Миссис Донц — непритязательная, кроткая особа с поведением затюканной домохозяйки. Она не спорит. Выполняет свои обязанности в больнице старательно и без лишней суеты. Ее мягкие манеры идут на пользу и пациентам, и медицинскому персоналу. В ее взаимоотношениях с администрацией нет никаких проблем. Ведь это был ее собственный выбор: работать медсестрой в больнице, где ее мягкий характер очень уместен с точки зрения требований администрации.

В конце интервью миссис Донц внезапно оживляется и произносит: «Можно вас спросить? Как вели себя мужчины? Кто-нибудь из них дошел до конца, до 450 вольт?»

Интервьюер говорит, что ему самому как раз интересно, что она думает по этому поводу. Она отвечает: «Нет, не думаю, что мужчины подчинялись».

Элинор Розенблюм, домохозяйка (в эксперименте 8)

Миссис Розенблюм с удовольствием описывает свою биографию: двадцать с лишним лет назад окончила Висконсинский университет, а ее муж, кинопрокатчик, учился в Дартмутском колледже. Волонтерствует раз в неделю с малолетними преступниками, участвует в работе организации девочек-скаутов и родительском комитете. Подвижная и словоохотливая, она очень старается произвести впечатление и постоянно упоминает о своих социальных достижениях. Не без шарма, разве что чересчур болтлива.

В начале эксперимента объявляет, что ничего не смыслит в электричестве и боится демонстрационного электрошока. Выполняя свою задачу, пытается выглядеть компетентной и любезной, но вскоре уходит с головой в экспериментальный конфликт. Словесные пары «ученику» она зачитывает демонстративно корректным и чуть ли не властным тоном, что резко контрастирует с нерешительным, инфантильным тоном ее комментариев, обращенных к экспериментатору. По мере нарастания вольтажа все больше волнуется. После 270 вольт пытается намекнуть «ученику» на правильный ответ, выделяя голосом нужное слово. Продолжая зачитывать слова, пытается выглядеть внушительно, но при этом беспомощно бормочет: «Должна ли я продолжать? Я за него беспокоюсь. Неужели мы дойдем досюда? (Показывает на конец шкалы.) Может, остановимся? Меня трясет. Меня буквально трясет. Неужели я должна продолжать до такой степени?»

В какие-то моменты хладнокровие к ней возвращается, но смятение снова и снова берет верх. Она бормочет самой себе: «Я дрожу», но продолжает общаться с «учеником» в прежнем официозном тоне. Перед нами словно две женщины: одна ведет себя абсолютно уверенно, другая ушла в себя, несчастна и не способна удержаться от тревожных возгласов. Она доходит до конца шкалы, трижды включая напряжение в 450 вольт. В интервью говорит, что удары, нанесенные «ученику», были чрезвычайно болезненны. Экспериментатор спрашивает: «Какой максимальный электрошок вы готовы были бы испытать на себе в качестве образца?» На это она с возмущением отвечает: «15 вольт. Да и то лучше не надо. 15 максимум, если уж так надо. Но я бы не хотела и этого. Не думаю, что это необходимо».