Второе счастье - Игорь Черемис

закончилось. Поскольку я уже принял решение остаться в её жизни, примерно через неделю мне нанесут повторный визит, но я собирался разобраться с этим делом сам. Это попахивало пресловутым «Домостроем», но я был так воспитан.

— Ты дрался? — она всё-таки положила белье прямо на стол и подошла ко мне поближе.

— Немного… примерно, как в Шахтах. Всё очень быстро случилось. Я дольше выяснял, что это за хрен и с какой горы он спустился. Слушай, а как этот Боб в армии оказался?

Этого Алла не знала. Она действительно выкинула Боба из своей головы и жизни, не думала о нём и не пыталась узнавать, чем и как он живет. Были и другие заботы. Врубель, по её словам, вскоре ушел из института, занялся своими художественными и музыкальными проектами и связь с Бобом тоже потерял.

Впрочем, эта загадка не была биномом Ньютона. Сейчас студентам попасть в армию было легко, гораздо сложнее было избежать службы. Ну а если этот Боб посвящал преследованию той же Аллы больше времени, чем учебе, то его призыв в ряды несокрушимой и легендарной был делом времени. Судя по всему, это случилось примерно через полгода после их с Аллой расставания — то есть он завалил ещё одну сессию, а с доброжелательными врачами на этот раз не сложилось.

— Да шут с ними, — решительно махнул я рукой. — Давай доделаем тут всё и поедим. У меня за целый день в желудок попали только пиво и тощая вобла. А этого мало для моего растущего организма.

Я действительно сегодня не попал в нашу столовку, причем безо всякого повода. Просто решил не идти, узнав, что Дёмыч захотел составить нам с Жасымом компанию. Почему-то после среды я с трудом сдерживался, чтобы не наговорить ему грубостей, причем делать этого не хотел и не понимал, что на меня нашло. Так-то Дёмыч вёл себя тогда как обычно, не хуже и не лучше. Но сейчас я воспринимал его слегка хамскую манеру разговора слишком близко к сердцу, и собирался лечить свою злость проверенным лекарством — временем.

— А что мы будем делать с… — Алла не закончила, но и так было понятно, кого она имела в виду.

— Ты будешь помогать мне, — это очень сильно попахивало «Домостроем», но мне было плевать. — А я постараюсь сделать так, чтобы эти ребята забыли о нашем существовании.

* * *

Методы работы с памятью людей, подобных приятелям Боба, были отработаны на протяжении многих поколений. Правда, эти методы были трудоемки, требовали серьезного напряжения сил и затрат времени. Не все хотели втягиваться в длительное противостояние, да и не все находили у себя решимость идти до конца.

В теории всё было просто — нужно было тупо отловить этих перцев по одному и отмудохать чем бог послал, хотя бы и тем же ломиком. Конечно, как и в любом простом плане, тут имелись нюансы — например, нужно быть готовым, что тебя тоже будут отлавливать, но всей толпой, и тоже мудохать до потери сознания. Главное, не сворачивать с выбранного пути после первой же неудачи.

Кроме того, нужно было хорошо рассчитывать свои силы. В моём случае выход один на один не давал мне гарантии победы — если только в случае с Лёхой, но он у них явно был не главным, и, возможно, остальные не принимали его мнение в расчет. В общем, вступая на скользкий путь мести, я должен был хорошо подготовиться.

Был и ещё один нюанс — Алла не знала, кто это такие и где их искать. Боб её в свою компанию ни разу не брал, уж не знаю по каким причинам; возможно, он собирался сначала её трахнуть, а уже потом предъявлять приятелям в качестве трофея. Но разгадывать эту загадку я не стал — единственным человеком, который знал точный ответ, был Боб, а он сейчас нёс армейскую службу в рядах советской армии. И мне, кстати, надо было выяснить, когда он собирается возвращаться с дембеля, потому что вряд ли этот товарищ просто так оставит то, что я наплевал на слова его миньонов. Ну и вряд ли они все вместе простят мне то, что я собирался с ними сделать.

У меня была лишь одна ниточка, за которую следовало потянуть. И тут мне могла помочь Алла, но она неожиданно закусила удила.

— Нет-нет, даже не проси! Диме я, конечно, позвоню, но про друзей Боба ничего спрашивать не буду. Егор, месть — это плохо, нельзя быть таким мстительным…

С моей точки зрения это была самозащита, но убедить в этом Аллу я не мог. Она считала, что я опять пытаюсь найти приключения на наши задницы, ввязаться в какие-то неприятности и всё такое. Пришлось включать режим зануды.

Я сел рядом с ней на диван и обнял её за плечи.

— Ал, если хочешь знать — мне дали неделю сроку.

— Неделю… на что?

— Чтобы я свалил от тебя подальше, — объяснил я. — И если я этого не сделаю, они вернутся снова. Я не знаю, насколько компанейским парнем был этот Боб, но как минимум трое приятелей у него есть. И я не справлюсь с троими, даже пытаться не буду, я не… не Рокки какой-нибудь. Поэтому и хочу выцепить их по одному и поговорить с каждым по душам. Возможно, такие индивидуальные беседы пойдут нам всем на пользу.

О том, что в качестве аргумента я собирался использовать ломик и ещё пару вещей, которых у меня ещё не было, я решил Алле не говорить. Она и так слишком погрузилась в те дела, которые я считал чисто мужскими.

— Блин… — в углу её глаза я заметил слезу. — Я… я пойму, если ты решишь уйти…

— Котёнок, я сам себя не пойму, если сделаю такое, — я успокаивающе погладил девушку по голове. — Но они — явная угроза, и эту угрозу надо устранить. Позвонишь Врубелю? Если нет, буду думать дальше. Всё равно нужно будет с ними разбираться…

— Но это неправильно!

Мы спорили на протяжении битых получаса. Алла всё-таки страдала комплексом отличницы и комсомолки, у которой силовой путь решения проблемы вызывал инстинктивное неприятие. Думаю, в конце я передавил её простой настойчивостью — она устала от бесконечного повторения одних и тех же аргументов. Но для меня важно было другое — то, что она согласилась позвонить своему Димочке.

* * *

Врубель не стал ничего говорить Алле по телефону, но зато согласился встретиться с нами. Поэтому мне пришлось в срочном порядке менять планы на