Земля – лишь ферма - Артем Мироненко

Давид опомниться не успел, как моя правая рука пересекла столик, едва не опрокинув бутылку, и вцепилась ему в горло. Он попытался разжать мои пальцы, но не смог, оставляя на них лишь несколько царапин. Вены на его шее вздулись, а лицо приобрело нездоровый оттенок. Поняв, что лишние дерганья только усугубят положение, он опустил руки и, поднатужившись, прохрипел:

– Я же те-бя спа-ас… От-пу-сти…

– Извини, – разжав кисть, немного растерянно протянул я.

Пока Давид приходил в себя, меня навестил внутренний голос: «Ну что, душегуб, малость поторопился, да? Опозорился? Так тебе и надо! Небось теперь подсказок от меня ждешь, советов дельных, но даже не надейся, помогать не стану! Я тебе последний раз надолго припомню, отщепенец! Спрашиваешь, зачем я тогда приперся?! Ха-ха-ха! Чтобы над тобой, хозяин, поглумиться! Тормоз! Тормоз! Тормоз!»

– Ну и хватка у тебя! Больной, хромой, а дури на десятерых хватит! Я чуть концы не отдал! – Поглаживая шею, Давид потянулся к бутылке, но вспомнив, что у него уже налито, взялся за стакан.

– Ладно, не ной, я же извинился.

– Извинился он, видите ли!

– Не хотел я, перемкнуло что-то. Рассудок помутнел. Мне вон вчера поболее досталось, и ничего, живой.

Давид в несколько глотков опустошил стакан, кашлянул и уже менее сиплым голосом заявил:

– Держи в узде свой рассудок! Если ты так и на Шакалова прыгать будешь, то мы далеко не уедем!

– Понял, учту. Про деревню давно знаете?

– Да, но в общих чертах. За пару гипнозов ты больше выяснил, чем мы за целые годы. Кстати, наш руководитель именно об этом и хочет с тобой пообщаться в первую очередь. Он не верил своим ушам, когда слушал запись.

– То есть ваше… ах да, наше… сборище, провозгласившее себя «кувалдой» и находящееся от Шакалова на расстоянии вытянутой руки, со всеми своими техническими причиндалами, лучшими в стране профессионалами и т. д. и т. п., не смогло докопаться до истины?

– Шакалов не особо об этом распространялся, поэтому имеем то, что имеем. Да и дело не только в нем или его действиях.

– А в чем же?

– В исчезновении целых поселков и их жителей полно странных, даже мистических моментов. Но о них ты тоже узнаешь при встрече с…

– Погоди-ка, ты сказал – поселков? А что, были и другие?

Отобразив на лице сочувствие, Давид пригладил волосы, сомкнул веки, вздохнул и медленно кивнул.

С того дня, как я стал засланным казачком в свите Шакалова, прошло три месяца. На выборах он, само собой, победил, причем с ощутимым перевесом. Только мне от этого легче не стало. Мало того что под моей охраной находился человек, которого я ненавидел больше всех на этой планете, так еще и доверенная мне работа оказалась весьма однообразной, даже нудной.

В обязанности входило сопровождать новоиспеченного мэра на всех его публичных выступлениях, светских раутах и в поездках по Московской области и за ее пределами. Поездки, не относящиеся к каким-либо мэрским делам, делились на две категории. «К лапушкам» – так Шакалов называл своих многочисленных любовниц, среди которых имелись и несовершеннолетние, и «к уважаемым людям» – к его подельникам, отмывающим деньги и занимающимся оборотом любой незаконной дряни, способной приносить прибыль.

В доме Стаховых я больше не появлялся, хотя предложения от несостоявшегося тестя и невесты поступали неоднократно. Анжела так и вовсе делала это с какой-то маниакальной навязчивостью, названивая мне десятки раз на дню. Она признавалась в любви, клялась в верности, просила дать шанс начать все сначала и даже уверяла, что отречется от папаши и откажется от наследства, только мне это было неинтересно.

На мои слова: «Анжела, все кончено, пока» – она начинала хныкать и чуть ли не кричать в трубку: «Подожди, послушай, послушай!..» Обрывая связь и добавляя ее телефонный номер в черный список, я давал понять, что слушать ее мне в тягость. Но Анжела упорно отказывалась понимать. Она заимствовала телефоны у подружек, и история повторялась. После пятнадцатого такого повтора я всерьез задумался: а не поменять ли мне номер? Однако задумка так и осталась задумкой – звонки прекратились.

Мне, конечно, было жаль Анжелу, но мое сердчишко принадлежало другой. Той, в чью квартиру несколько недель назад я решился перевезти все свои пожитки. Радость Натали тогда не знала границ. Да что там – тогда, она до сих пор меня чуть ли не на руках носит. Пытается во всем угодить, сюсюкается, нянчится, как с маленьким. Недавно даже книгу кулинарную купила, в которой с полтысячи рецептов, – теперь что ни ужин, то праздник для моего желудка.

Дарья и Кирилл не могли на нас нарадоваться. Предлагали даже свадебку сыграть совместно с ними, а это уже через пять месяцев. Якобы так дешевле выйдет, веселее и нам с Натали побыстрее. Только с чего они взяли, что мы куда-то торопимся? С того, что нам вдруг захотелось ютиться ночами в одной постели? Но разве это весомый повод, чтобы очертя голову бежать в ЗАГС? Наверное, для кого-то – да, но точно не для меня, не для Натали и не для многих других таких же пар, у которых на первом месте стоит создание гармоничных отношений, а не штамп в паспорте. Поэтому я вежливо попросил Дашку не приставать к нам с предложениями подобного рода, а ее жениху, видите ли, не пожелавшему принять отказ, в резкой форме посоветовал не лезть не в свое дело. И они оба больше не лезли.

В целом, если бы не ситуация с Шакаловым, не позволяющая нормально расслабиться, меня вполне можно было бы назвать счастливым человеком.

Встреча с главарем «Молота» постоянно переносилась, но по сей день не состоялась. Чем дольше Давид кормил меня завтраками, тем злее и раздражительнее я становился. А моя вера в тайное братство, борющееся за права и свободы простых граждан, с каждым днем все больше угасала. Ведь ничего полезного я не делал, скорее наоборот, помогал шакаловской группировке обтяпывать свои грязные делишки…

По разнарядке Шакалова мне пришлось прибыть в Ярославль. Оставалось лишь догадываться, какие именно дела крутятся между ним и местными авторитетами, но количество купюр с изображением Франклина, лично мной полученных и скрупулезно пересчитанных, впечатляло.

Поместив деньги в кейс, я пристегнул его наручниками к своему запястью, пожал руку главному из трех верзил и покинул комнату под номером одиннадцать. Как только дверь за моей спиной захлопнулась, из противоположной комнаты вышла стройная немолодая блондинка. Она взяла меня под локоть, неприятно улыбнулась и сопроводила в комнату под номером девять, где мне вернули пистолет, мобильник и пожелали счастливого пути.

На улице уже темнело. Выйдя из мрачного пятиэтажного здания, состоящего из офисов каких-то загадочных фирм и охраняемого не хуже Центробанка, я спустился по лестнице и, прибавив ходу, направился к своему новенькому «ниссану», припаркованному на стоянке возле продовольственного магазина. Якобы за верность и отличную службу мне не только поручили дела поответственнее, но и пожаловали с барского плеча столичного мэра машинку из салона и неведомо откуда пистолетик с кобурой.