Золушки из трактира на площади - Лесса Каури

– Одевайтесь! – забирая поднос с посудой, сказала Ровенна. – Да не беспокойтесь о порядке. Гуляйте! Пусть ваш день рождения еще на одни сутки продлится!

Бруни неожиданно для самой себя поцеловала служанку в начавшую увядать щеку.

– Какие глупости! – покраснев, пробормотала та и ушла.

* * *

Кай уже нетерпеливо прохаживался из стороны в сторону, когда Матушка вышла в простом сером платье, с повязанным на шею платочком, ярко-голубой цвет которого гармонировал с новым колечком.

Взяв ее руки в свои, Кай вначале убедился, что кольцо надето, потом поцеловал пальцы Бруни и, наконец, спросил:

– Тебе нравится мой подарок?

– Хорошо, что на нем нет ни одного бриллианта! – серьезно сказала Матушка.

Кай возмущенно посмотрел на нее и рассмеялся, разглядев искры озорства в серых глазах. Подхватил ее на руки и подсадил в карету.

– Отвечай мне, шкипер, – усаживаясь рядом, строго спросил он, – куда мы держим курс?

– На наш корабль, мой капитан! – звонко отвечала Бруни, чувствуя, как сердце заходится от восторга перед встречей с морской стихией.

Кай обнял ее и развернул к себе. И спросил о том, что вовсе не имело отношения к шутливому разговору:

– Вместе?

Матушка пропустила вздох. В это краткое мгновение она проводила черту между возможностью обрести счастье с кем-нибудь другим… и необходимостью получить от судьбы по заслугам вместе с любимым. Мелькнуло перед глазами лицо Ровенны – спокойное, равнодушное… угасающее. Счастье – миг, одиночество – вечность!

– Вместе, – твердо сказала она. Первой потянулась к губам, по которым так соскучилась, и бросила вызов судьбе, добавив лишь одно слово: – Навсегда!

* * *

Матушка вернулась почти к закрытию. Загоревшая, хорошенькая и… спокойная. Сердце билось ровно, а главное, в унисон с сердцем мужчины, держащего ее за руку.

Народу в трактире было немного. Даже Турмалин уже ушел – его столик пустовал, а за соседним – как раз там, где всегда сидел Кай, – к своему величайшему удивлению, Бруни увидела две склоненные головы – огненно-рыжую и черноволосую.

Когда они с Каем вошли, оба – Лихай Торхаш и Весь, – не сговариваясь, посмотрели в их сторону. Красное Лихо, встав, шагнул навстречу. Склонил голову, приветствуя Кая, усмехнулся, разглядывая его спутницу.

– Прогулка на свежем воздухе обоим пошла на пользу! – заметил он, вгоняя Матушку в пылающий румянец, но не заставив опустить глаза. – Поужинайте с нами, а после, с твоего позволения, маленькая хозяйка, я заберу пацана с собой. На всю ночь.

– Зачем? – испугалась Бруни.

Кай успокаивающе обнял ее и притянул к себе. Он верил Лихаю как себе – Матушка это чувствовала, но сама пока побаивалась оборотня с глазами убийцы.

– Я должен увидеть его истинные облик и силу, – пояснил полковник. – Узнать, умеет ли он охотиться, как охотились предки. И если да – начать готовить к получению Имени крови, которое есть у всех нас. Его родители не успели этого сделать, поскольку погибли вместе с кланом. Веслав – последний из Черных ловцов. Получив Имя крови, он сможет передать его потомкам и возродить клан. А без Имени Веслав не будет считаться полноценным членом Дикого братства. Поэтому, с твоего позволения, как официального опекуна, с сегодняшнего новолуния и до следующей полной луны я буду забирать его с собой по ночам. А в полнолуние мы исчезнем на несколько суток.

Матушка взглянула на Веся. Тот стоял за Торхашем и жадно ловил каждое слово, нервно подергивая ушами. Жизнь его народа касалась мальчишки неласковой дланью – но все-таки касалась, а не била, не возила мордой по земле. Подталкивала к своему пути. Разве могла Бруни этому мешать, если сама желала Веславу полноценного существования?

– Ты сам хочешь этого? – глядя в его горящие глаза, поинтересовалась она.

Оборотень пропустил вдох. И кивнул. Четко, по-военному. Видно было, как тяжело ему удержать бешеную энергию, рвущуюся наружу. Он ощущал жизнь – биение ее кипящего ключа где-то в районе сердца.

Матушка ободряюще улыбнулась ему и перевела взгляд на бесстрастное лицо Торхаша.

– Однако вы ошиблись, полковник, – заметила она. – Я забрала Веся домой с улицы, но и только. Могу ли я считаться его официальным опекуном?

– Хмм… – усмехнулся тот, взглянув на Кая. – Ты не сказал ей?

– Не сказал о чем? – Бруни тоже посмотрела на любимого.

Тот молча показал Лихаю кулак, полез за отворот камзола и вытащил пергамент, перевязанный оранжевым шнуром с магистратской печатью.

– Ну… – смущенно начал он. – После того, как тебе не понравился мой предыдущий подарок, я решил, что такой женщине, как ты, нужно дарить более практичные вещи… Колечко – это так, баловство! Поэтому я оформил на тебя опекунство Веслава. Надеюсь, из-за этого подарка мы не поссоримся?

– Садись, читай! – весело блеснув глазами, приказал Торхаш мальчишке. – Нечего глазеть!

Позабыв обо всем, Бруни и Кай целовались, будто после долгой разлуки. А затем он подхватил ее на руки и понес прочь, кинув другу через плечо:

– Ужинайте без нас!

* * *

На следующий день случилось небывалое. В трактир, робко оглядываясь и семеня, вошел Висту Вистун. И испуганно остановился на пороге.

– Добрых улыбок и теплых объятий, господин Вистун! – поспешила ему на помощь Матушка, вытирая полотенцем руки. – Проходите, куда желаете присесть?

Маленький Висту озирался по сторонам, будто потерял игрушку. И, кажется, Бруни начала догадываться, в чем дело.

– Садитесь сюда, – предложила она ему тот самый столик, за которым любила сиживать обездоленная любовью Туча Клози. – Отсюда прекрасно видно, кто входит в трактир, а вас почти не заметно. Чего желаете на обед?

Когда Матушка вернулась на кухню, в ее глазах скакали озорные демонята.

– Весь, – попросила она, – сбегай в Гильдию прачек, скажи Клозильде, мол, я велела передать, что кровяная колбаса сегодня куплена отменная!

Оборотень, любовно разделывающий индюшку, тут же надулся.

– Чего я-то? Видишь, делом занят!

Пиппо, усмехаясь, пузом отодвинул его от разделочного стола.

– Давай, клыкастый, лети стрелой, раз Бруни просит! А птичку я сам докромсаю!

– А зачем ей это говорить? – уже на пороге кухни подозрительно обернулся Весь. – Какая тут тайна?

Зашедшая в кухню Ровенна сухо хмыкнула:

– Вон она, тайна. У окна сидит, носатая такая!

– Где? – навострил уши мальчишка.

Старшая Гретель вытолкала его, приговаривая:

– Да иди уже, горе ушастое, а то, глядишь, уйдет кавалер-то…

Матушка едва успела нарезать и красиво уложить на блюдо кровяную колбасу, черный хлеб и плошку с ядреной горчицей, как в трактире раздалось мощное контральто Клозильды Мипидо.