Герцог-авантюрист - Мэдлин Хантер

– Ты здесь кажешься таким маленьким… – произнес Адам. – Впрочем, это немудрено.

Брентворт вытянул ноги, поудобнее устраиваясь в уютном кресле.

– Так и хочется пригласить сюда кого-нибудь, верно? Пожалуй, мне стоит сдавать библиотеку в аренду, чтобы она не пустовала.

– В таком случае она станет лучшей в Лондоне. Я слышал разговоры об открытии в городе университета. Так что можешь безвозмездно предоставлять свою библиотеку студентам.

– Отличная идея! Я подумаю. А теперь… Может, расскажешь, что привело тебя в мой дом? Разумеется, я очень рад твоему обществу, но ты ведь наверняка явился не просто так…

Адам ненадолго задумался, ибо не знал, как лучше преподнести другу причину своего визита. Более того, он довольно долго сомневался относительно целесообразности обсуждения этой темы с Брентвортом. Их разговор в таверне помог принять решение, хотя и не облегчил стоявшую перед ним задачу.

– Жаль, что меня не было в Англии, когда ты вступил в наследство, – произнес Адам. – И знаю: твой отец долго болел.

– Ты знаешь слишком много для человека, прожившего пять лет во Франции. Но ты прав. Это было очень тяжелое для меня время. Отец почти все свои дни проводил здесь. – Брентворт окинул взглядом роскошное помещение. – Сидел и читал. Здесь же принимал посетителей. Мы с ним тогда много разговаривали, и у меня остались добрые воспоминания от общения с отцом. Он ушел тихо и спокойно. В отличие от тебя мне в этом смысле повезло.

Адам не знал, прав ли его друг. Он редко общался с отцом в его последние годы и не вел с ним долгих разговоров. А если бы они и разговаривали, что могли бы сказать друг другу? Сделали бы какие-то признания? Высказали бы сожаления? И получил бы он, Адам, последние отцовские наставления? Иногда он ужасно злился на отца. Оборвать свою жизнь вот так внезапно и несвоевременно… Этот поступок казался Адаму верхом эгоизма.

– Он что-нибудь говорил о моем отце? – Адам наконец-то задал вопрос, давно вертевшийся у него на языке.

– Я ждал этого вопроса. – Брентворт утвердительно кивнул. – Ждал – и уже начал думать, что ты никогда его не задашь.

Адам пожал плечами.

– До недавнего времени я считал, что тебе нечего мне сказать.

– И что же заставило тебя изменить мнение?

– Наш разговор в таверне. Твоя реакция на мое решение ухаживать за леди Кларой очень отличалась от реакции Лэнгфорда. Твое удивление и интерес показались мне… более сложными и глубокими.

Брентворт снова кивнул.

– А я все думал: обратил ли ты на это внимание? Черт, значит, мои опасения оказались не напрасны. – Он поднялся с кресла, провел ладонью по волосам и со вздохом сказал: – Я окажу тебе плохую услугу, удовлетворив твое любопытство. Поверь, из этого не выйдет ничего хорошего.

– И все же я настаиваю, чтобы ты рассказал мне все, что знаешь, – заявил гость.

Снова вздохнув, Брентворт направился к двери.

– Хочу глотнуть свежего воздуха, – пробормотал он. – Собираюсь выйти в сад. Идем со мной, если не передумал меня допрашивать.

Эти слова прозвучали отнюдь не как приглашение, и все же Адам последовал за другом.

Когда они вышли на террасу, Брентворт, наконец, тихо проговорил:

– Мой отец был болен, очень болен. В таком состоянии люди часто предаются воспоминаниям. Но можно ли верить словам человека, сказанным в полубреду?

– Я все понимаю, – кивнул Адам. – Так что же он сказал?

Брентворт пристально взглянул на друга.

– Ты что, действительно не знаешь? Верится с трудом.

– Я знаю то, что знаю. И теперь хочу выяснить, что знают и говорят другие. Мне также хочется знать, почему в обществе ведутся такие разговоры. Поставь себя на мое место.

Брентворт молча отвернулся и окинул взглядом огромный ухоженный сад. Какое-то время он молчал, наконец проговорил:

– Он чувствовал себя отчасти виноватым в смерти твоего отца. Его преследовали воспоминания о собственной трусости, о том, что он не пресек сплетни и не потребовал справедливого расследования. В то время он был уже болен, и все же…

– Твой отец – последний, кого я стал бы обвинять в смерти своего, – перебил Адам.

– Да, наверное. Он сказал мне, что если бы было проведено тщательное и действительно справедливое расследование, то вскоре выяснилось бы, что твой отец никогда не оказывал поддержку Наполеону после его ссылки на остров Эльба. И, конечно же, он никогда не помогал новой армии Наполеона. Таковы были слова моего отца, Страттон. Но, увы, до ушей наших с тобой ровесников не раз доходили слухи о вероломстве твоего отца. А вот то, что я услышал от своего, известно лишь представителям более старшего поколения.

Представителям более старшего поколения… То есть наиболее влиятельным людям… Тем, кто мог уничтожить человека, всего лишь приподняв бровь. Изумлению Адама не было предела. Он часто размышлял о том, что именно означали эти слухи о предательстве, но он даже представить себе не мог, что все так скверно…

– Кто именно обвинял моего отца? Какими доказательствами располагали эти люди?

– Отец не сказал, а я не настаивал. Не стал выспрашивать у него имен обвинителей. Он упомянул о том, что граф Марвуд постоянно подливал масла в огонь, и предположил, что причина – старая вражда между вашими семьями. Теперь ты понимаешь, почему твоя заинтересованность леди Кларой показалась мне весьма необычной и даже… – Герцог Брентворт пожал плечами и умолк.

Но все и так было ясно. Адам прекрасно понял, что именно хотел сказать его друг. Он считал, что граф желал отомстить старому врагу, вот и все.

«Но так ли это на самом деле?» – спрашивал себя Адам. Ведь для мести существуют более изощренные способы, не так ли? Более того, он до сих пор не был уверен в том, что инициатором травли его отца был именно граф Марвуд. И сегодняшний рассказ Брентворта тоже этого не доказывал.

И все же… Адам не мог отрицать, что не только страсть заставляла его преследовать леди Клару. Ведь было очевидно: пребывание рядом с ней позволит ему выведать все, что ей известно, – если, конечно, она вообще что-либо знала. К тому же… Хм… Следовало признать, что, соблазнив леди Клару, он действительно сравняет счет, – дочь сполна расплатится за грехи своего отца. И это будет очень приятная месть, которая наверняка принесет ему удовлетворение. А если подобный поступок сделает его мерзавцем в глазах Брентворта, то так тому и быть.

Адам взглянул на друга и проговорил:

– А каким образом было совершено это предполагаемое предательство? Что об этом говорили? И что ты сам об этом думаешь?

Брентворт со вздохом покачал головой.

– Знаешь, я никогда об этом не задумывался. Но раз уж ты спросил, то отвечу. Скорее всего имела место… материальная помощь. Например – финансирование новой французской армии. Возможно, деньги отсылались не лично Наполеону, поскольку это было бы слишком сложно и рискованно, а скорее его соратникам. Это не составило бы труда.