Ночной мороз - Кнут Фалдбаккен

— Ага.

— К тому же незаметно, чтобы в дом кто-то вламывался. За исключением меня.

— Надеюсь, в местной больнице имеется хороший токсиколог, который выяснит все, что только возможно, тогда мы, по крайней мере, разберемся с этой наркотой, — кивнул Фейринг.

— Но не с убийцей.

— А, я же забыл сказать, что отпечатки пальцев на огарках — женские.

— Ох уж эти женщины, все они без ума от свечек… — Валманн попытался прикрыть юмором изумление.

— А эта женщина — в особенности. И там и сям, такого я еще не видел.

— Ей нужен был свет, — сказал Валманн, — чтобы прибраться получше.

— По-твоему, она сама его убила?

— Прибраться нужно было после того, как кто-то его убил. Женщины нечасто разбивают мужикам головы.

— Мы даже не знаем, от чего он умер. Возможно, от передозировки. Видимо, этого мы так никогда и не узнаем. Все-таки в больнице не волшебники сидят. — Фейринг опустил глаза. Гладкая кожа обтягивала мышцы лица, и благодаря этому нижняя часть лица казалась вылепленной. Задумчивость красит его, подумал Валманн.

— Может, бандитские разборки?

— Не исключено. Газетчики уже подняли шум. Только вот…

— Только вот что? — Валманну начинала нравиться эта словесная дуэль с молодым, жадным до работы коллегой.

— Похоже, умерший при жизни был совсем бедным. Я тут подумал про найденную одежду: в бандитских группировках не принято разгуливать в таком старомодном пиджаке, надетом прямо на нательную майку. В одних носках. И трусов на нем не было, — во всяком случае, мы не обнаружили. Такие, как он, не мошенничают, не грабят и никому не угрожают. Если хочешь знать мое мнение, то он настолько опустился, что ниже просто некуда.

— Видно, так оно и есть. Вы провели экспертизу зубов?

— Зубы в плохом состоянии, такое характерно для наркоманов. Криминалисты говорят, что он достаточно взрослый и те зубы, которые лечили, лечили довольно давно и, скорее всего, не в Норвегии. Работа на редкость грубая.

— А он может оказаться иностранцем?

— Невозможно определить, но он не азиат, не африканец и не араб — это исключено. По коже и остаткам волос ясно, что волосы у него были светлые и тонкие. Скандинавский тип.

Мужчины быстро оглядели волосы друг друга. Валманн полагал, что здесь он в выигрыше: у Фейринга волосы явно начали редеть.

— Вы продолжаете обыск в хижине? — Со стороны Валманна это звучало не как вопрос, а как утверждение.

— Пока это наш единственный козырь.

— Если пятна на полу окажутся кровью и это — кровь умершего, нам придется напрячься изо всех сил и отыскать женщину со свечками.

— Ясное дело.

Он вновь озвучил очевидное, в основном из-за того, что мысли его были далеко — они парили над холодной блестящей поверхностью за окном. Лед на Мьёсе уже давно сошел, но каждое утро над водой появлялся морозный дымок, уплывающий в сторону Стангеланда, словно дыхание зимы, не желавшей уходить.

— Может, у них семья была… — Валманн умолк — пора бы ему отвыкать от привычки думать вслух.

— Милая семейка…

Нет, вот так сидеть и выдумывать — это просто безнадега. Нужно дождаться результатов экспертизы — тогда они узнают больше.

Он резко поднялся со стула, словно внезапно вспомнил о каком-то неотложном деле. На самом же деле он вдруг представил, как в этой хижине жили двое — мужчина и женщина, и вот однажды они наглотались дури, в результате чего мужчина повел себя странно, а потом по той или иной причине умер. Все их недавние находки пока подтверждают эту версию, и, возможно, на нее можно будет опираться и в дальнейшем. Фейринг уже подошел к двери.

— Да, совместная жизнь — штука непростая. — Он дружески подмигнул Валманну, и у того появилось неприятное подозрение, что их с Анитой споры по поводу дела Хаммерсенгов уже обсуждались в столовой. — Я буду держать тебя в курсе, — продолжал коллега, — патологоанатомический отчет немного задерживается, но у нас пока есть чем заняться.

— Особенно толчком, — парировал Валманн с легкой грубоватостью, которая как нельзя более уместна в мужской компании.

На лице его молодого коллеги появилась дежурная улыбка.

— Во всяком случае, наша женщина со свечками была норвежкой — это точно.

Фейринг вопросительно посмотрел на него.

— Два номера «Смотри и слушай» на сиденье унитаза. Ни за что не поверю, что иностранец будет такое читать.

В половине четвертого этим прекрасным вечером в конце апреля вокруг домиков на хуторе Брагенес не было заметно никакого движения, зато на полях кипела работа.

Он позвонил, но, не дозвонившись, в конце концов отправился в путь. И плевать, что целый час придется провести за рулем: эта поездка ему не в тягость. Он делал это добровольно, поэтому не было надобности проверять, действительно ли ему так хочется поскорей вернуться домой к ужину и вечерним разговорам.

Поблизости от дома на поле разворачивался трактор. Валманн вывел «мондео» к самому краю поля и мигнул фарами. Трактор сделал порядочный круг по полю с сеялкой, а потом подъехал к нему.

— К нам опять пожаловала полиция? — Ловко спрыгнув со ступеньки, Гудрун Бауге подошла поближе. Очевидно, она не очень удивилась или встревожилась — всего лишь отметила, что он снова здесь и что это, без сомнения, доставляет ей определенное неудобство.

— Я пытался дозвониться… — Валманн с досадой замолчал: он не собирался начинать разговор с извинения. Его работа так же важна, как ее.

— В это время года нас почти не бывает дома, — ответила она, скорее с досадой, чем с сожалением, — а аккумуляторы в мобильнике постоянно садятся. Он уже совсем старый, надо бы нам другой купить.

— Я по поводу хижины. Мы ее осмотрели и нашли кое-что, что может быть связано с тем трупом.

— Вот как? А что вы нашли? — В первый раз за все время их знакомства его слова, казалось, заинтересовали ее.

— Я пока не могу подробно рассказывать об этом, но, похоже, около полугода назад в хижине жил кто-то связанный с умершим. В любом случае нам необходимо связаться с владельцем — его ведь Солум зовут? — и выяснить, имеет ли он какое-то отношение к этому. Ваш муж, кажется, сказал, что хозяин сам сдал хижину внаем?

— Ага, сам Солум.

— У вас есть адрес или номер телефона, по которому мы сможем связаться с ним?

— С Солумом не так просто связаться… — Стоя прямо перед ним в рабочей одежде, она всем своим видом мягко осуждала его манеру являться сюда в самый разгар весенней страды с такими дурацкими требованиями. — У меня есть только номер его телефона в Орландо. Но он там очень редко бывает — он в основном живет у этой женщины, а ее адреса у меня нет. — Очевидно, любовные дела хозяина не вызывали у нее восторга.