Республика Ночь - Георгий Зотов

– Ты опять, сука, в дневном баре ошиваешься? – орала взбешенная до крайности девушка, судя по акценту – откуда-то из Восточной Европы. – Да чтоб тебе серебром подавиться, алкаш! Говорила мне мама: не выходи замуж за русского вампира… вы кровь – и ту по привычке селедкой закусываете!

Через треск донеслось тяжелое, глубокомысленное мычание: абонент на другом конце провода искренне пытался возразить супруге. Но не мог.

– Ты еще и хамишь?! – возмутилась девица. – Ну подожди… если домой сейночью не заявишься, гроб твой выкину – будешь на улице дневать!

Японец раскрыл рот, но спросить не успел. Амелин нажал другую кнопку.

Дисплей моментом отобразил все звонки, совершенные с этого номера за последние полтора часа. Весьма внушительное количество.

– Пеленгатор, – не веря глазам, догадался нукекуби. – Ты подложил клерку в телефон «жучка»? Гениально, старик! А почему мне не сказал? Хм, ну да…

Потратив три секунды, Амелин ввел в устройство адрес и номер жилища Кирилла. Они не услышали разговора: трубка лежала в «гнезде», телефон молчал. Зато в списке звонков высветился номер Службы вампирской безопасности. Амелин поднес пеленгатор к носу японца.

– Это самый глупый вампир из всех, когда-либо обращенных на Земле, – вздохнул нукекуби. – Я размышляю, стоит ли его искать в канализации, а он преспокойно поехал домой: даже не думая, что мы знаем его адрес! Поговорка верна – дуракам везет. ОК, это упрощает общую задачу. По стечению обстоятельств в особом отделе СВБ тоже работают адепты. Сейчас я сделаю звонок и спрошу – не помогут ли? Например, задержат везучего ублюдка до нашего приезда. Все чудесно, не волнуйся.

…Амелин подмигнул в ответ. Уж кто-кто, а он совершенно не волновался. Пока японец, ангельнувшись, набирал чей-то номер, он достал свой сотовый. Осторожно, не привлекая внимания нукекуби, отправил эсэмэску на мобильник носфе-рату. Сообщение было длинным и содержало несколько специфических выражений. В том числе и такое: «Я тут кое-что придумал»…

…Сон, столь прекрасный и желанный, не спешил хватать Нергала в объятия. Уже не раз и не два, до синяков отлежав бока на жестком ложе, он вставал: протирал глаза, зажигал свечу у изголовья. Бесшумно скользя по краешкам каменных плит, жрец подходил к кувшину, стоящему на столе: поднимал сосуд, наклоняя горлышко… теплая, застоявшаяся влага лилась в высохший рот. Табличка с клинописью его потрясла. Читая текст раз за разом, Нергал спрашивал себя: почему он не разобрал этот архив за много лет, считал его хранилищем наивных детских сказок? Да-да, так оно и есть – мифические события полуторатысячелетней давности, которые обросли домыслами… там трудно разобраться – что можно назвать правдой… очевидцев уже не спросишь. Однако какие же неведомые горизонты открыла ему клинопись древности. Он не может озвучить мысли, опасается даже думать: а вдруг чье-то неведомое колдовство позволяет проникать в чужие головы? Конечно, легенды о демонах экимму давно канули в Лету со всеми ужасами, присущими величию и могуществу Первого царства Баб-Или. Самые первые источники намекают: экимму не местные порождения, они явились из подземелий соседей-ассирийцев. Да, такова уж человеческая природа: все зло попросту обязано иметь иноземное происхождение. Подлинность же неизвестна никому. Если верить содержимому глиняных дощечек, то демонов-кровопийц произвели на свет человеческие ошибки. Проще говоря, в злобного экимму мог превратиться каждый. Например, столь разные по возрасту и общественному положению люди, как невинная девушка, умершая от неразделенной любви, и грубый воин-ветеран, в могилу которого во время похорон пролили свежую кровь. Проще говоря, подобные мертвецы задерживались на земле, потеряв возможность отбыть в мир иной. Исторгая злобу, они нападали на живых из мести, заливавшей мертвое сердце холодом и ублажавшей гноем счастья. Далеко не всегда экимму состоял из плоти, иногда дух демона управлял человеком, словно куклой, – заставляя творить зло от имени призрачного повелителя. Экимму насыщались одним – горячей живой кровью из людских жил и сугубо под покровом ночи: мрак служил прикрытием, когда демоны выходили на тайную охоту, отыскивая жертв.

…Нергал отдавал себе отчет: его догадки граничат с безумием. Нет, никто не оспаривает: власть Тайного совета действительно велика. Пожалуй, в определенном смысле даже беспредельна. Тем не менее обвинить свежеиспеченного начальника дворцовой стражи, царского любимчика Шамаша в одержимости древним духом кровавого демона – чрезвычайно сложная интрига. Если уж откровенно, Нергал вообще не верил в демонов. Он давно убедился, что самые страшные существа на свете – это люди, а все земные чудовища созданы исключительно их больным воображением. Да и ладно. Существуют экимму, не существуют – ему-то, в сущности, все равно. Зато какая возможность сокрушить давнего соперника! Она наполняла жреца восторгом, лишала последних остатков сна, заставляла прокручивать в мозгу сладостные картины мести. Все симптомы одержимости налицо! На заседаниях в тронном зале Нергал посвятил достаточно времени лицу Шамаша. После возвышения тот занял почетное место – прямо у лап дракона, под изображением богини. До крайности бледная кожа, преобладание красного в белках глаз, сонливость и вялость – и так на протяжении дня. Но с сумерками Шамаш преображается. В движениях живость, в очах блеск, в голосе рык. Проследить, что он делает ночью, не получилось. Со слов самого Шамаша, обходит посты охраны, проверяет безопасность – поэтому не высыпается… и царь без ума от такой верности.

…Нергал вновь лег поверх натертого долгим лежанием камня, завернув ноги в грубую мешковину. Спальня напоминала обиталище нищего: все предельно скромно – стол, каменная постель, вода, крохотное окошко с едва заметной луной, изображения богов из белой глины. Ничего лишнего. Жрецы бога-дракона соперничают в роскоши с царями, но спать они обязаны на жестком ложе – слугам богов положено проявлять аскетичность в повседневной жизни. Да-да, вызывает смех, но таковы правила. Никому не известно, что одна лишь ложка благовоний, коими Нергал ежедневно умащает бороду, стоит столько же, сколько годовой труд пастуха. Издавна жрецы получали от царей привилегии, от знатных людей – щедрые дары, от убогой черни – плоды, хлеб и скот. Все жители священного города горячо мечтали о милости богов и никто не оставался внакладе. Шамаш же попросту влез не в свое дело. Недавно, желая зачерпнуть из золотой реки, он предложил, чтобы жертвы богине от хлебопашцев переправлялись прямиком в царскую сокровищницу. Ведь кто другой, как не великий царь, сможет донести до ее глаз чаяния жертвователей? Правитель, не видя подвоха, позорно согласился: в качестве компенсации жрецам посулили расширение строительства зиккуратов – многоярусных башен, соединяющие небо и землю. Но к чему бездушные каменные башни, окруженные бесчисленными драконами, если дары с полей уйдут мимо рта? На Тайном совете открыто обсуждалось устранение Шамаша, своей глупостью нанесшего храмовому обществу огромные убытки. Каждый рвался подослать к жадному царедворцу убийц с отравленными клинками. От соблазнительной идеи пришлось отказаться. Шамаш теперь редко бывает на людях один, а если покусителей схватят, то под пытками они, скорее всего, распустят языки о заказчиках. Однако храмовое братство умело валить и не такие колонны. Да, царь умен, храбр, опытен: просто так его не обведешь вокруг пальца. Но есть и тонкие струны, на которых Тайный совет давно виртуозно играет. А именно – чудовищная мнительность повелителя, уже не раз стоившая его любимчикам головы, и крайнее религиозное рвение. Ради милости богов, особенно красотки Царпаниту, и благоволения мудрого Набу царь готов свернуть горы: даже если эти горы населены окрестными племенами. Так уже случилось при строительстве храма Эбаббарра – те, кто не желали отдать землю жрецам, были безжалостно казнены. И на этом чувстве приятно поиграть…