Свои грабли бьют не больно - Михаил Серегин

Услышав мой невнятный голос, она встрепенулась и вернулась в реальности.

– Что же ты холодный ешь? Я сейчас разогрею!

Она бросилась хлопотать, а я, откинувшись на стуле, сказал:

– Вот сейчас поем и пойду копать!

– Да ты что! – возмутилась она. – Вот так открыто и пойдешь? Ты с ума сошел! Во-первых, коллекция – собственность государства! Ты хочешь ее отдать ему?

– Вообще-то не очень, – признался я.

– Во-вторых, вокруг полно людей, и они, естественно, заинтересуются твоими раскопками. Они же все знают, что ты берешь в руки лопату только осенью и весной, а тут вдруг в мае тебя рабочий стих обуял! Да и потом, не забывай о Хлыще и Типе – они наши основные конкуренты, и твоя бурная деятельность тут же вызовет их подозрение.

– Хорошо! Что ты предлагаешь? – подумав, спросил я, соглашаясь с женой.

– Соблюдать необходимую осторожность и конспирацию, – заговорщицким тоном завила она.

– И как ты себе это представляешь? – поинтересовался я.

– Надо подумать, – глубокомысленно изрекла жена, наливая мне тарелку горячего супа, который есть уже не хотелось. – А если палатку поставить, которую ты обычно в свои турпоходы брал, и будешь копать под ее покровом? – радостно воскликнула она.

– Она меленькая – всего на двух человек и низкая, в ней не развернешься, – отмахнулся я.

– Ну, тогда сам придумай что-нибудь! – обиженно заявила она.

– И придумаю! – пообещал я, потирая подбородок, а потом сказал: – Есть у меня одна мыслишка! – и, посмотрев на часы, поднялся из-за стола. – Я сейчас съезжу кое-куда, а ты пока здесь посиди и понаблюдай за окрестностями – нам лишние свидетели ни к чему. Если у меня все получится, то, считай, полдела мы сделали!

– Ты куда на ночь глядя? – вскинулась жена.

– Покопаться в закромах, – туманно объяснил я.

Маруся проводила меня до машины, а когда я уже сел за руль, вскинулась:

– Саша! Я забыла тебе сказать...

Но я только отмахнулся:

– Потом, дорогая! Все потом! У меня сейчас есть дела поважнее!

«Ну вот! – расстроенно подумала я. – А про строителей и про то, что один из них в красной куртке, которую я видела на Типе, я мужу сказать ничего не успела! Да, если сказала бы, то он бы опять заявил, что красных курток в Подмосковье хоть пруд пруди! Ладно! Потом скажу!» Делать мне было совершенно нечего, и я уселась перед телевизором, глядя одновременно несколько передач, то есть, когда на одном канале начиналась реклама, я переключалась на другой, а поскольку реклама идет очень часто, и я, соответственно, так же часто переключалась, то я даже понимала, как развивается действие в двух фильмах, которые смотрела параллельно. Но вот и они закончились, а политические новости меня никогда не интересовали, и я выключила телевизор. Сашки все не было, и я решила сходить и посмотреть, чем там на участке Жлоба занимаются рабочие.

Тихонько пробравшись к забору, я заглянула через него и разочарованно вздохнула – там не было ни души. «Ничего! Завтра за ними понаблюдаю!» – пообещала я себе и собралась пойти в дом, как вдруг услышала у себя за спиной хриплый и очень недружелюбный голос:

– Марья!

На миг я застыла. Но следующие слова меня успокоили, и я облегченно вздохнула.

– Где Тереза?

Повернувшись, я увидела перед собой Куркуля – калитку-то я за Сашей закрыть забыла.

– Не знаю, Виктор Петрович, – пожала плечами я. – Она у вас почему-то вдруг взбесилась и стала на людей кидаться.

– Тереза? – возмущенно воскликнул он. – Да она никогда в жизни никого не тронет! Если он, конечно, ко мне во двор не войдет, да еще и когда меня там нет!

– Значит, у нее случилось временное помрачение рассудка, потому что бросилась она как раз на рабочих, которые к вашей даче даже не приближались, – с тщательно скрываемым ехидством заметила я.

– Каких еще рабочих? – удивился он.

– Какие-то гастарбайтеры, которые на участке у Жло... То есть у Богданова что-то строят, – объяснила я. – Вот уж никогда не думала, что ваша собака такая шовинистка.

– А это еще тут при чем? – совсем уже обалдел он.

– Так они то ли молдоване, то ли азербайджанцы... Словом, точно не знаю, только оба смуглые и усатые, – объяснила я.

– Молдоване еще куда ни шло – они строители хорошие, но азербайджанцы? Эти скорее бы торговлей занялись, – возразил он.

– Ну, значит, грузины или армяне, потому что говорят с кавказским акцентом, – отмахнулась я.

– Так что же все-таки произошло? – вернулся он к первоначальной теме нашего разговора.

– Ваша За... Тереза, – быстро поправилась я, – сначала бесновалась около забора, как ненормальная, а потом на вашу емкость вскочила и через забор сиганула, причем на мои грядки, – нехорошим тоном подчеркнула я, – по которым потом и пробежала! Затем она перемахнула через второй забор и набросилась на гастарбайтеров. Что уж там было, не знаю, но крики и собачий визг я слышала.

– Ну, гады! Если они моей Терезе что-нибудь сделали, своими руками убью! – взорвался он. – Над животным издеваться! Нелюди! Давить таких надо!

В таком грозном настроении он отправился выяснять отношения с рабочими, и я ожидала по меньшей мере хорошего скандала, но на участке Жлоба было на удивление тихо. Я подошла к калитке, чтобы посмотреть на Куркуля, когда он будет возвращаться к себе. Но он появился довольно быстро.

– Ты чего мне голову морочишь? – заорал он. – Нет там никаких гастарбайтеров!

– Как это нет, когда я их своими глазами видела? – изумилась я. – Там они!

– Нет их там! – рявкнул он.

– Куда же они могли деться, если я не слышала, чтобы какая-нибудь машина уезжала? – возмутилась я.

– Мне сторож сказал, что они давно уже за материалами в город уехали, а он сам мою собаку в глаза не видел, и они ему ничего о ней не говорили! – продолжал бушевать Куркуль.

– Виктор Петрович! Какой еще сторож? – опешила я.

– Обыкновенный! Обычный русский парень, а не какой-нибудь гастарбайтер! – наседал на меня Куркуль.

– Да не было там никакого русского сторожа! – возмутилась я.

– Ты мне голову не морочь! – угрожающе заявил он. – Ты лучше скажи, куда ты мою Терезу дела?

– Я-то здесь при чем? – воскликнула я. – Вы лучше проволоку поверх забора натяните, чтоб она больше сюда не прыгала!

– Помешала она вам, значит! – севшим от ярости голосом заявил он. – А не вы ли с муженьком мою собаку еще раньше убить хотели? – бесновался он не хуже своей Заразы. – Это вы ей отраву подбросили? А ну отвечай!