Поговорим о смерти за ужином. Как принять неизбежное и начать жить - Майкл Хебб

В рамках выпускного проекта Хизер решила разобраться, почему же столько студентов колледжа не оставляют распоряжений на случай внезапной смерти. Она организовала четыре званых ужина с разговорами о смерти, в которых принимали участие самые разные студенты Друри – от спортсменов и членов студенческого братства до первокурсников и резидентов общежития. Результаты были поразительными и в то же время предсказуемыми. Из пятидесяти участников исследования половина сказала, что не испытывает проблем с разговорами о смерти. И это гораздо лучше, чем можно было ожидать. Но лишь девять из них когда-либо поднимали эту тему в семье. Хизер изумлялась: «Как ты можешь утверждать, что тебе не тяжело говорить о смерти, если никогда не затрагивал этот вопрос в присутствии близких?».

Хизер подключила к исследованию профессионального координатора, который начал трапезу с того, что попросил присутствующих вообразить лучший день в их жизни. Люди отвечали, что провели бы его с семьей, с друзьями, и на горизонте не маячил бы надвигающийся конец. Затем координатор продолжила: «А теперь представьте, что вы попали в серьезную аварию или тяжело больны, словом, что лучший день вашей жизни вряд ли повторится. Вы бы изменили его сценарий?». Она подчеркивала, что правильного ответа на этот вопрос не существует.

«Для них это был по-настоящему тяжелый момент, – рассказывала Хизер. – Многие отвечали, что не хотят думать об этом. В каком-то смысле они пытались отгородиться от мыслей о собственной смерти… Оставлять распоряжения на этот случай – значит, по их мнению, пессимистично смотреть в будущее. Они говорили, что слишком молоды и что еще далеко до того, чтоб размышлять о смерти».

Люди за шестьдесят часто говорят: «Я просто не хочу быть никому обузой, если заболею». И так же говорили участники проекта Хизер. «Слово «обуза» звучало снова и снова, – утверждает она. – Причем не только в психологическом, но и в финансовом смысле. Для них важнее не обременить свои семьи материально, чем воплотить собственные желания».

Средний возраст участников в группе Хизер – 20 лет. Они находились на стыке между миллениалами и поколением Z, которое принято считать более финансово сознательным. И все же и для тех, и для других деньги имели огромное значение.

Самыми непростыми собеседниками оказались первокурсники. Хизер ощущала, что они сдерживают эмоции, возможно, даже напуганы. Однако она не свернула трапезу и продолжала, полагая, что они могут многое вынести из такого мероприятия. И в конце концов была приятно удивлена, потому что опрос после ужина показал, что все они с той или иной вероятностью собираются поговорить о смерти со своими близкими.

Хизер подталкивает сокурсников в нужном направлении. Для этого она, к примеру, убедила товарища по баскетбольной команде нарядиться на Хэллоуин мрачным жнецом и раздавать по всему кампусу формы, с помощью которых назначают медицинского поверенного. В дальнейшем она намерена устроить вечеринку, где специальными гостями станут студенческие нотариусы.

Без сомнения, Хизер – это замечательное исключение из общего правила. Как мы выяснили, большинство американцев, вне зависимости от возраста, не готовы к смерти – скоропостижной или долгой. Почему бы нам не подготовить все документы заранее на случай, если что-то все же произойдет? К примеру, это можно сделать в процессе оформления медицинской страховки, подавая заявление на вступление в брак или подписывая трудовой договор.

А быть может, нам нужно как-то подтолкнуть общественность, инициировав всеобщее оформление документов на маркетинговом уровне. В городе Ла-Кросс, штат Висконсин, из 52 000 жителей 95 % подписали бумаги о предсмертном уходе. Благодаря этому, за двадцать лет расходы на медицинские услуги для умирающих в Ла-Кроссе снизились на 30 % от среднего уровня по США. И вовсе не нужно быть экономистом, чтобы понять, к какой экономии это приведет в глобальных масштабах. Жители Ла-Кросса приняли неизбежный факт собственной смерти и приложили определенные усилия как сообщество, чтобы обсудить и должным образом спланировать конец жизни.

Ирония же состоит в том, что я сам закончил оформление завещания и прочих бумаг, лишь когда приступил к написанию этой главы. То есть спустя пять лет после того, как начал проводить званые ужины.

Истории смерти дают нам возможность переосмыслить собственные желания и увидеть новые перспективы. Через подобные истории мы познаем себя, сравнивая собственные чувства и переживания с тем, через что проходит главный герой. А отрицая эти события, теряем способность полностью выразить себя. Вот почему мы читаем литературу, в частности мифы и легенды, вот почему запойно смотрим телевизор, пытаясь отыскать луч надежды.

Лори Андерсон была рядом со своим мужем, легендарным музыкантом Лу Ридом, когда он умирал от рака печени. Лу испробовал все методы лечения и не сдавался до последнего, пока наконец, по словам Лори, «не принял все окончательно». В материале для Rolling Stone она писала, что муж захотел выйти из дома на улицу, где светило утреннее солнце. Он точно знал, что грядет. «Я никогда не видела никого столь же чудесного, как Лу в момент его смерти, – писала Лори. – Руки его выполняли комплекс упражнений из тай-чи, а глаза были широко открыты. Я держала в объятиях человека, которого любила больше всего на свете, и говорила с ним, пока он умирал. Наконец, его сердце остановилось. И ему не было страшно, я прошла с ним весь этот путь до самого конца.

* * *

Лизе было чуть за семьдесят, когда ей поставили диагноз «рак яичников». Ее первым желанием в тот момент было защитить детей. У сына Лизы только что родился первый ребенок, дочь также была впервые беременна. Это было прекрасное время в их жизни, и Лиза вовсе не хотела отвлекать детей своими медицинскими проблемами. Ей потребовалось какое-то время, чтобы рассказать о диагнозе детям. Дочь Лизы, Джемайка, узнала об этом, лишь когда мать приехала навестить ее и выглядела уже очевидно больной. К тому моменту дочери Джемайки исполнилось девять месяцев.

«Помню, как мы с ней сидели на крыльце, и я спросила, не хочет ли она остаться у нас, – говорила Джемайка. – А мама ответила, что не желает умирать в моем доме». Впервые они говорили о смерти так прямо. Джемайка была озадачена: «Но почему? Почему ты не хочешь умереть здесь?». На что мать сказала следующее: «Это твой новый дом, ты только начала обживаться, и я не готова умереть здесь». Для Джемайки все было иначе: она хотела, чтобы мама была рядом. Так же считал и ее брат. Однако Лиза продолжала настаивать на том, что будет для них обузой.

Лиза с мужем думали подыскать квартиру неподалеку, но, прежде чем успели предпринять что-либо, ее здоровье пошатнулось. Как-то ночью, спустя несколько дней, они приехали в больницу, а на утреннем обходе симпатичный доктор (хиппи с внешностью Остина Пауэрса, как описала его Лиза) завел разговор о дальнейших планах больной. Когда он спросил, вернется ли она к дочери после выписки из больницы, Лиза объяснила свою позицию. Врач понимающе покачал головой, но сказал: «Дайте детям возможность позаботиться о вас».