Королева сыска - Галия Мавлютова

— Ну, сейчас-то столько западных прибамбасов противоугонных развелось, — попытался снисходительно возразить Беляков и непроизвольно покосился на приметную наклейку в левом нижнем углу лобового стекла, предупреждающую о том, что его верный «жигуленок» оборудован сигнализацией «Silicon». Подумав при этом: «А чего она так разговорилась?»

— Ай, ерунда, — отмахнулась Юмашева. — Что один человек построил, другой завсегда разломать сможет. И секретки хитрые, и сигнализации чуть ли не на каждом велосипеде — а все равно вскрывают, только так… Во-во, перехватила она взгляд, брошенный Виктором украдкой на наклейку, — Твою машину с этой примочкой спецы за несколько секунд вскроют, она даже не пикнет… Я сама видела, как один сопляк ногтем — ногтем! — замок в дверце «семерки» открыл. Даже без всяких примитивных линеек в щель между стеклом и дверцей. А уж настоящие профессионалы с соответствующей техникой и президентский «Линкольн» уведут, если захотят. Если, конечно, взвод автоматчиков не будет его охранять. А ты — «задрипанные». Ты, к слову говоря, снял бы эту бумажку со стекла. От греха подальше. Вряд ли на твой «мерседес» позарятся, но зачем сообщать всем и каждому, какой именно системой он оборудован?

Открыв рот, чтобы вступиться за родной «Silicon», который, тьфу-тьфу, его пока не подводил, Виктор вдруг понял, что этой просветительской лекцией об угонщиках Гюрза просто-напросто, хотя, отдадим ей должное, и очень ловко, увела разговор в сторону от марьевской темы. И попытался вернуть беседу в интересующее его русло:

— А господин депутат, стало быть, заправлял всей кухней?

— Стало быть, — сказала Юмашева, глядя прямо перед собой на мокрый асфальт дорожного покрытия. — Не один, конечно. Там главным образом кавказцы верховодят, грузины на ключевых постах, так сказать, в этой группировке. А всего в ней несколько десятков человек. Те, кто помельче, машины пасут, распорядок дня «клиента» составляют, выясняют, какие «сюрпризы» в ней установлены.

Гюрза на наводящий вопрос не поддалась и продолжала гнуть свою линию ликбеза. Не менее интересную, признаться, однако Виктор теперь твердо уверился, что о Марьеве его напарница беседовать почему-то не желает. Да что они тут, в «„да“ и „нет“ не говорите» играют, что ли? Он уже собрался возмутиться и вновь вернуться к делу Марьева, но…

Но в этот момент что-то произошло. Сыграла ли тут свою роль пресловутая интуиция, о которой недавно рассуждала Гюрза, или что другое подтолкнуло его мысли в нужном направлении — только в мозгу Виктора Белякова вдруг будто включилась лампочка и высветила всю картину в целом.

Высветила нечетко, но главное Виктор разглядеть сумел. Почему Юмашева отказывалась помогать ему в марьевском деле. Почему согласилась. Откуда столько знает об угонщиках, хотя сама не из «угонного» отдела. Что означают эти недомолвки и недобрые искорки в ее глазах, если речь заходит о застреленном депутате…

Виктор включил правый поворотник и прижался к бордюру. Под знаком «стоянка запрещена».

— Гюзель Аркадьевна, — повернулся он к спутнице, — вас выперли с Литейного из-за него? Из-за Марьева?

Напрямую спросил. В лоб.

— Да, — вроде бы равнодушно ответила Гюрза, по-прежнему глядя в лобовое стекло, на котором оседали редкие снежинки. Только скулы ее немного побелели, будто от холода. — Я за год работы составила всю схему, по которой они перегоняли машины в Прибалтику и на Кавказ. А кое-кому это очень не понравилось. Ну и хватит об этом.

Чего встал, поехали. Мне еще на службу надо.

У Виктора на мгновение мелькнула шальная мысль: Гюзель сама наняла киллера, чтобы отомстить мафиозному депутату.

— Э… Извините, Гюзель Аркадьевна, можно последний вопрос? — тихо спросил Виктор, вновь выруливая на Московский и вливаясь в поток машин. — А сейчас-то зачем вам снова?..

— Ты ищешь киллера? — достаточно бесцеремонно перебила Юмашева. — Ну и будет тебе киллер. А мне нужна просто справедливость… Чтобы убийца получил по заслугам. Вор должен сидеть в тюрьме, как говорил один капитан уголовного розыска.

Виктор промолчал. Хотя, как ему показалось, под справедливостью в данном случае Гюрза понимает вовсе не наказание наемного убийцы депутата Марьева.

— Ну ладно, вот что тебе сделать надобно за завтра… — подумав, сказала Гюрза.

13.02.98, день

…Мы идем по стылым улицам. Молча. Я — опустив глаза, чтобы Валя Бражников не видел моих слез. Медленно идем, еле тащимся. Холода я не чувствую. Я вообще ничего не чувствую, потому что моя жизнь закончилась. В ушах все еще звенит размеренный, спокойный, неумолимый — словно гвозди в стену заколачивают — голос председателя аттестационной комиссии, выносящей мне приговор:

-..Принимая во внимание рассмотренные факты, вынести перед руководством решение аттестационной комиссии о понижении в должности старшего оперуполномоченного майора Юмашевой Гэ А и переводе ее на должность оперуполномоченного в Отделение по борьбе с преступлениями в сфере нравственности.

И вот после этих казенных, жутко корявых слов я и произнесла свою коронную фразу насчет нравственности. Но она уже роли не сыграла, И все члены комиссии, все двадцать взрослых сильных мужиков согласились с вердиктом. Согласились утопить одну слабую женщину. Никто не высказался против. Ни один…

Таков был финал моей карьеры сотрудника МВД.

…Мы с Валей Бражниковым, который несет мою сумку с вещами, движемся в сторону улицы Тверской, где отныне будет проходить моя служба.

В Отделение по борьбе с преступлениями в сфере нравственности (тоже ничего названьице, а?), а проще говоря — в полицию нравов. Задерживать проституток, выявлять торговцев порнухой, шерстить притоны, ловить сутенеров и прочие веселости — вот теперь моя работа. Для старшего опера с Литейного превратиться в простого опера в «блядском отделе» — нет хуже наказания; Уж лучше бы уволили.

То, что весь этот балаган с аттестационной комиссией был затеян только ради того, чтобы слить майора Юмашеву Г.А., я поняла не сразу. Поскольку поначалу все складывалось как нельзя лучше. «Волга» эта, которую мы изъяли у двух любителей ширнуться героином, вдруг оказалась машинкой не простой. Во-первых, доверенность на нее была просрочена уже год. Ну да это полбеды, подумаешь, сколько таких разъезжает. Во-вторых, выяснилось, что и техпаспорт на нее липовый.

Более того, с конвейера Горьковского автозавода она никогда не сходила. Иными словами, этого авто в природе как бы не существует, хотя вот оно — на платной стоянке ржавеет больше года. И что самое смешное, всем нашим было глубоко наплевать на эту «Волгу». Наркоманский притон накрыли? Накрыли. И охота тебе, Гюльчатай, еще и с тачкой какой-то возиться? Других забот мало?..

А мне была охота. Еще какая. До зуда под ногтями. Не могла я потерпеть, чтобы дело до конца не было доведено. Такой уж я человек, в лепешку расшибусь, а своего добьюсь. И я принялась расшибаться в лепешку. Одновременно пытаясь эту чертову «Волгу» оформить. У нас ведь как; конфискат необходимо провести документально, чтобы его — в данном случае автомобиль — можно было куда-нибудь пристроить. Например, в автохозяйство Главка. Однако оформлять машину никто желанием не горел, отфутболивали меня из одного кабинета в другой, поскольку ее, «Волги», вроде как и не существует! «Ну возьмите хоть на запчасти!» — ныла я. «Не, — отмахивались, — документов нет, возиться надо…» Зато ее хозяин, некий господин Марьев, был очень даже реален. По несколько раз в неделю звонил мне и интересовался, когда можно будет его машину забрать. А я всякий раз вежливо отвечала, что, мол, в любую минуту, заходите ко мне и выписывайте бумаги. Но господин Марьев за своей собственностью не спешил, предпочитая общаться со мной по телефону. Много позже я поняла, что он элементарно боится.