Потрясение грани - Олег Артюхов

бы прикрыть, но нас слишком много, и любая стрельба неизбежно поразит кого-то из ребят. Я зацепился взглядом за здоровяка, сразу разгадав в нём командира. Его каменное лицо выражало полное превосходство и презрение ко всем, кто не носит серую пятнистую форму.

– Гуляли по парку, заблудились, не подскажете, где центральная аллея, – промямлил Александр, притворившись испуганным придурком, незаметно делая знак своим бойцам. Те, начали рыться в карманах, будто доставали паспорта, а сами разошлись дугой.

– Складно врёшь… – осклабился здоровяк, и словно подавился, когда из зарослей сирени раздался окрик. Опоновец чуть не подпрыгнул, его глаза бешено сверкнули, потом выпучились, лицо побагровело, и он заорал, будто с цепи сорвался:

– Ну-ка все мордами в землю! Быстро, подонки, иначе ливер отшибу!

Тут же дико заорали все остальные опоновцы, вскидывая автоматы. Мы переглянулись и сделали вид, что собираемся ложиться, и тогда они атаковали. Сильные и подлые удары автоматными прикладами наотмашь, и двое крайних стражей упали, а остальные сцепились с нападающими.

Я не выпускал из вида командира опоновцев, и, когда они бросились, я прыгнул вперёд, и двумя руками с выплеском энергии врезал ему в подбородок и солнечное сплетение. Не смотря на бронежилет и шлем, мои удары достигли цели. Огромный здоровяк кверху тормашками улетел к одиноко стоящему дереву, где и скорчился. Ну, что же для начала совсем неплохо. Ничто так не отвращает от дурных намерений, как хороший удар по морде.

К моему приятному удивлению скоротечная схватка закончилась настолько быстро, что ни я, ни дядька Николай толком и не успели вмешаться. Стражи имели потрясающую подготовку, действовали расчетливо, хладнокровно и эффективно. Через пару минут скованные собственными наручниками опоновцы лежали рядком лицом вниз без касок и автоматов и грязно ругались, выкрикивая страшные, по их мнению, угрозы. Я угрюмо смотрел на них, отчётливо понимая, что на меня официально открыт сезон охоты, и теперь беда может прийти из любой государственной структуры: безопасности, полиции, таможни, пожарных, почтальонов и даже дворников. Пора срочно убираться отсюда к едрёной бабушке, иначе не сносить нам всем головы.

Едва я успел активировать скипетр, чтобы подлечить раненых стражей, как звериным чутьём ощутил источник смертельной опасности слева. С диким рёвом я раскинул руки, закрывая собой Елену и дядьку, и через секунду из кустов орешника ударили автоматные очереди. Я крепко зажмурился, ожидая жгучую боль, однако секунда шла за секундой, а я ничего не чувствовал, только лёгкое дуновение тепла. Я точно знал, что стою на линии огня, но мне не досталось ни одной пули.

Сбитый с толку, я не сразу заметил пылающий ярко-красным светом браслет, который поглотил кинетику пуль, словно горох, осыпавшихся в полутора метрах.

В ответ на вскрик Елены и грозный рык дядьки Николая, я заорал, стараясь их перекричать:

– Стойте, не шевелитесь!!

Жутко испугавшись, что они выскочат под ливень пуль, я ещё шире раскинул руки, на одной из которых пламенел браслет, а в другой мерцал активированный скипетр. Ленка и дядька затихли, и тогда до меня донеслись стоны и предсмертные хрипы обливающихся кровью стражей. От гнева моё лицо перекосила судорога. А, когда из кустов раздались клацающие звуки, перезаряжаемого оружия, моя воля взорвалась.

Вскинув руку со скипетром, я выплеснул всю ярость и ненависть к проклятым «скорпионам» и их приспешникам, только что сломавшим жизнь молодым ребятам и готовящим ещё миллионы смертей. С эффектора коротко полыхнул фиолетовый луч, и два ужасных вопля слились в один.

Я очнулся оттого, что Елена ощупывала меня, разыскивая раны. Не найдя ни одной она нервно рассмеялась и ткнулась мне в плечо. Дядька обошёл вокруг, внимательно осмотрев меня со всех сторон, поскрёб подбородок, крякнул и одобрительно хлопнул меня по другому плечу.

Придя в себя, я осторожно отстранил Елену и, утешая себя надеждой, бросился осматривать раненых. Через минуту нарисовалась неутешительная картина. Невредимым остался только Александр. Один парень получил неопасные ранения в руку. У другого пули разорвали сосуды шеи и сердечную сумку. Под ним растеклась лужа крови, и он агонизировал. Ещё двое, изрешечённые пулями, уже не подавали признаков жизни. Сергей в самом начале схватки получил удар по ключице. Эта травма не опасна, подлечим. Ещё один страж находился в коме из-за проломленного прикладом черепа и нуждался в срочной операции. Но о какой больнице могла идти речь в той сумасшедшей ситуации?

Я немедленно начал оказывать помощь, «переключив» скипетр на режим лечения. Через пять минут поражённый в руку парень удивлённо осматривал едва заметные розовые точки на месте пулевых отверстий, а я уже занимался Сергеем, вправляя и залечивая ему перелом ключицы. Напоследок я принялся помогать стражу с ушибом мозга. Излучение скипетра помогло избежать ему смерти. Он пришёл в себя, блуждая взглядом, и издавая вместо слов хриплые звуки. Парень однозначно будет жить, но после операции ему предстоит долгое лечение.

Я распрямился, и устало протёр глаза, глядя, как раненый в руки страж, которого звали Владимиром, бегает среди убитых друзей, в отчаянии пытаясь делать им искусственное дыхание. Александр остановил его и успокоил.

Досталось и опоновцам. Многие получили пулевые царапины по касательной. Кому зацепило плечи, кому руки, кому задницу. Лечить их скипетром не имело смысла, достаточно было зелёнки и пластыря.

Я взглянул на часы, отметив, что от начала обстрела прошло шесть минут. И тут со стороны святилища донёсся топот множества ног, и на поляну выбежали стражи во главе со старшиной. Они моментально сообразили, что к чему, утащили пленных опоновцев, убитых и раненых стражей, и начали убирать следы побоища. Среди этой суеты лишь Пётр Аркадий сохранял неподвижность, стоя посреди поляны, и смертельная бледность проступала на его лице даже сквозь сильный загар. Я успокоил потрясённого старика и попросил его направить людей проверить место засады.

Старшина жестом отправил двух стражей в заросли орешника, и через некоторое время оттуда раздался вскрик и звуки рвоты. Я бросился в кусты, и от неприглядного зрелища у меня тоже подкатила к горлу тошнота. Оба одетые в чёрные комбинезоны убийцы погибли, взорвались изнутри. Вид кровищи и вывернутых наизнанку тел вызвал сильнейшее отвращение, я сморщился, передёрнул плечами и вернулся на поляну, немного сожалея, что это дело моих рук.

Елену потряс вид смерти. Она отворачивалась, закрывала глаза и жалась ко мне. Дядька напротив внимательно наблюдал за стражами, явно оценивая их работу, и украдкой бросал на меня короткие взгляды. Когда с поляны исчезли все следы происшествия, к нам подошёл заметно угнетённый старшина Пётр Аркадий.

– Антон, я виноват и должен понести наказание, – сказал он, сокрушённо повесив голову.

– Бросьте,