Я - Агата Кристи - Екатерина Мишаненкова

Оказалось, что Гринвей продают неправдоподобно дешево. И Агата с Максом не устояли. Стать помещиками – означало перейти в другой, более высокий социальный слой. Искушение было слишком велико.

Тем более что ее родительский дом, Эшфилд, стал к тому времени «пародией на себя самого». Знакомых по соседству не осталось, вокруг все было застроено новыми домами, а рядом еще и располагался приют для душевнобольных. К тому же с ним было связано слишком много воспоминаний, в том числе о смерти матери и предательстве Арчи. Да и Макс его не любил, возможно, немного ревнуя жену к ее прошлому.

Эшфилд был продан. Агата Кристи закрыла для себя эту страницу. Больше она никогда его не видела. А когда через двадцать лет его снесли, даже почувствовала облегчение – из материального объекта он превратился для нее в воспоминание о детстве.

Никогда не возвращайтесь туда, где вы были счастливы. Пока вы не делаете этого, все остается живым в вашей памяти. Если вы оказываетесь там снова, все разрушается.

В 1939 году началась война.

«Она не походила на предыдущую, – писала Агата Кристи. – Все ожидали, что она будет такой же, вероятно, потому, что людям свойственно пользоваться уже известными представлениями».

Ее жизнь, как и жизнь многих других англичан резко изменилась. Макс записался в военно-воздушные силы, и его вскоре отправили на Ближний Восток, благо он знал арабский. Сама Агата вспомнила прошлую войну и устроилась работать провизором в аптеке университетского колледжа. Ее племянник Джек тоже пошел служить. А вот Розалинда, к огорчению матери, не спешила приносить пользу родине – она лишь вяло попыталась поступить в Женские вспомогательные воздушные силы, а потом и вовсе порвала заявление и поспешно вышла замуж за майора Хьюберта Причарда, с которым давно дружила. В 1943 году она родила сына Мэтью, а вскоре осталась вдовой.

Тем временем Гринвей реквизировали на всю войну и разместили там американских моряков. Остальные дома были либо разбомблены, либо проданы. У Агаты Кристи остался только дом на Лон-роуд, где она жила, писала романы, по ночам «прикрывала голову подушкой на случай, если посыплются выбитые стекла, а на кресло, рядом с кроватью, клала самые дорогие свои пожитки: шубу и резиновую грелку – вещи совершенно незаменимые по тем холодным временам».

Свобода стоит того, чтобы за нее бороться.

За время войны Агата Кристи написала тринадцать романов и несколько пьес.

«Я была занята по горло, – вспоминала она, – работала в больнице два полных дня, три раза в неделю – по полдня и раз в две недели – утром, по субботам. Все остальное время писала.

Я решила работать одновременно над двумя книгами, потому что, если работаешь только над одной, наступает момент, когда она тебе надоедает и работа застопоривается… Одной из книг был «Труп в библиотеке», замысел которой я давно вынашивала, другой – «Н. или М.?», шпионская история, являвшаяся в некотором роде продолжением «Тайного врага», в котором действовали Томми и Таппенс».

Творческий кризис, который в то время переживали многие писатели, нисколько ее не затронул. Наоборот, уходя в свои выдуманные миры, она легче переносила тяготы войны и тревогу за мужа. К тому же, она быстро поняла очень важную вещь – многим другим людям тоже хочется уйти от реальности. Поэтому Агата Кристи почти не писала о войне, ее герои жили в доброй старой Англии, под мирным небом, и убивали как и прежде из-за денег, ревности или мести. Это был ее вклад в будущую победу.

Кстати, ее, как и многих других популярных писателей, приглашали работать пропагандистом. Но она отказалась, хотя уговаривал ее сам Грэм Грин. «Настоящий пропагандист, говоря, что «Некто Х. черен как ночь», должен это чувствовать, – объясняла она. – Я не была на это способна».

Мне, в отличие от многих других, вовсе не стало труднее писать во время войны; наверное, потому, что я как бы изолировала себя в отдельном уголке своего мозга. Я могла вся, без остатка, жить в книге, среди людей, которых описывала, бормотать себе под нос их реплики, видеть, как они двигаются по комнате, которую я для них придумала.

Пьеса «Десять негритят» во время войны была поставлена узниками Бухенвальда.

Она сделала из романа пьесу еще в 1940 году, не по заказу, а потому что ей так хотелось. Ей не нравилось, как драматурги коверкали ее замыслы, и она решила: «Впредь никто, кроме меня, не будет инсценировать мои вещи: я сама буду выбирать, что инсценировать, и решать, какие из моих книг для этого пригодны». В «Десяти негритятах» она немного изменила сюжет, сделала двух героев невиновными и устроила им хэппи-энд. Результат ей понравился, но поставить спектакль удалось не сразу, все отказывались и говорили, что для сцены это не годится. Однако в конце концов нашелся режиссер, который был готов рискнуть.

Надежды Агаты Кристи оправдались – спектакль имел большой успех, и вскоре его поставили уже в США, а в 1945 году экранизировали под политкорректным названием «И никого не стало».

Ну а в Бухенвальде заключенные сами выбрали для постановки именно эту пьесу, причем у них не было даже текста. Видимо, кто-то читал роман, кто-то видел спектакль, вот и восстановили по памяти.

Агата Кристи узнала об этом только спустя много лет, когда ей написал один из бывших узников. И, конечно, немедленно согласилась, когда голландское общество бывших военнопленных обратилось с просьбой разрешить возобновить постановку бухенвальдских «Десяти негритят».

Именно по прошествии лет в памяти остается самое главное, отсекая все несущественное.

Во время войны Агата Кристи написала, но не опубликовала две книги.

Сделала она это на случай, если погибнет во время бомбежек. Одна книга была про Пуаро и предназначалась Розалинде, вторая про мисс Марпл – Максу. Таким образом она хотела обеспечить их на случай своей смерти. В автобиографии она вспоминала:

«Написав, я положила их в банковский сейф и официально оформила дарственную на авторские права Розалинде и Максу. Полагаю, рукописи были надежно застрахованы от любых неприятностей.

– Когда вы вернетесь с похорон или с заупокойной службы, – объяснила я, – вас будет греть сознание, что у каждого из вас есть по моей книге».

Она не говорила, что за романы имеются в виду, но можно догадаться, что это «Занавес» – последнее дело Пуаро, и «Спящее убийство», планировавшееся как последнее дело мисс Марпл (хотя потом Агата Кристи решила написать еще «Немезиду», хронологически идущую уже после «Спящего убийства»).