Бенди и чернильная машина. Кошмары оживают - Адрианна Кресс

– Ковбой, – возвестил дедушка. Он улыбался мне и указывал на лист.

Я кивнул.

Старик постучал пальцем по бумаге.

Со стоном я выпрямился, чтобы взглянуть на результат.

И застыл с открытым ртом, не веря своим глазам.

Я повернулся к дедушке. Он направился к выходу из комнаты. Просто взял и ушёл – словно ничего не произошло. Будто бы не у него только что получилось нарисовать идеальную лошадь. И идеального Бенди.

На раз-два. Меньше, чем за минуту.

Я тут же схватил лист бумаги и последовал за дедушкой в коридор.

– Дедушка!

Я свернул в кухню. Старик успел сесть. Теперь он смотрел на меня так, словно я лишился рассудка. Вот так мы поменялись ролями.

– Бадди? – стоящая возле раковины мама тоже уставилась на меня.

Я проигнорировал её.

– Как? Как вы это сделали? – спросил я дедушку, указывая на рисунок.

– Как? – в замешательстве спросил он меня.

– Как! – я почти кричал. От этого дедушка странно вздрогнул.

Я не собирался пугать его – просто меня переполняла энергия. Дедушка весь сжался. Его хрупкое старое тело словно увядало, постепенно растворяясь в кресле.

– Бадди, прошу тебя, – обратилась мама предупреждающим тоном.

– Простите, – поспешно произнёс я и уселся рядом с дедушкой. – Просто это… Это… хороший рисунок. Очень хороший.

Дедушка пристально посмотрел на меня и на секунду задумался.

– Ты рисовать ковбой?

– Я не могу.

– Можешь.

Я рассмеялся – хотя этот смешок скорее походил на раздосадованный вздох.

– Я правда не могу, дедушка.

Он протянул руку и бережно взял мою ладонь в свою. Его рука по ощущениям тёплая и мягкая. Дедушка внимательно осмотрел мои пальцы, заляпанные пятнами чернил.

– Можешь.

Я покачал головой. В этот момент жара окончательно добила меня. Я чувствовал себя слишком подавленным и очень усталым. И ещё злился на себя.

Я желал заниматься лишь одним делом. Однако даже это у меня не получалось.

– Я учить, – сказал дедушка.

– Нет. – Я медленно встал. – Не нужно, всё в порядке.

Какой в этом смысл?

Я направился к двери.

– Куда ты идёшь? – спросила мама.

– Не знаю, – ответил я.

С этим вопросом я погрузился в свои мысли. Куда я шёл? Чем вообще занимался?

Я вышел на улицу. Воздух стоял затхлый. Я направился на восток – к реке. Необходимо было почувствовать свежий бриз на лице. Хотелось перестать чувствовать удушье. Я ускорил шаг и в скором времени перешёл на бег. Я убегал от чего-то? Или же бежал чему-то навстречу?

Река встретила меня радушно. Я снова смог дышать.

По крайней мере, в тот момент.

* * *

На следующий день я забился в свой тёмный угол. Впервые я нашёл удовольствие в том, что нахожусь отдельно от остальной команды. Я вытащил рисунок с ковбоем Бенди из кармана и положил листок на своём столе. Стал расправлять его руками – насколько это было возможно. У дедушки не просто получилось нарисовать идеальную лошадь. Ему удалось куда большее. Лицо Бенди выражало уверенность и надменность. Он не только улыбался своей отштукатуренной улыбкой – такую я наблюдал на огромных рекламных фигурах из картона, которыми напичкана студия. У дедушки получилось изобразить характер персонажа, хоть работать ему было практически не с чем – если не глаза и рот дьяволёнка. И ещё картинка передавала движение: будто бы Бенди скачет на лошади во весь опор. Ко всему прочему, в рисунке присутствовал юмор. Это явно отражало лассо, запутавшееся вокруг кактуса.

Дедушка сумел передать так много всего при помощи нескольких штрихов. Я не понимал, как. Мне следовало это понять, чтобы впечатлить мистера Дрю.

– Что это? – спросил голос над моим плечом.

Я вскинул голову. Это был Джейкоб. Он склонился надо мной и рассматривал рисунок.

– Эй, малец, неплохо. – Мужчина улыбнулся мне и выпрямился.

– Спасибо, – сказал я.

Я понимал: нужно объяснить, что это не мой рисунок. Однако то был первый раз, когда здесь меня хоть кто-то похвалил и сказал что-то по-настоящему приятное.

Джейкоб кивнул, но никуда не ушёл. Мне показалось, я должен ещё что-то сказать.

– Я нарисовал его вчера вечером.

– Фатовато вышло, – произнёс он.

– А это хорошо? – спросил я.

Джейкоб улыбнулся.

– Ещё бы. – Он обернулся. – Эй, мисс Ламберт!

– Нет, не надо! – запротестовал я. Но было поздно.

Мисс Ламберт, прежде сидевшая в противоположном конце комнаты, оторвала взгляд от своего стола. Затем сняла ногу с ноги, встала и прошествовала к нам в своих идеально отутюженных брюках.

– Что такое? – спросила она. Морщинка между её бровей казалась мне слишком уж глубокой.

– Взгляните, что наш помощник нарисовал вчера вечером, – сказал Джейкоб и указал на картинку.

Я попытался изобразить лёгкую улыбку. Джейкоб отошёл в сторону, чтобы мисс Ламберт могла заглянуть мне через плечо. Всё моё нутро охватила паника. Что, если они попросят меня нарисовать то же самое ещё раз или нечто в этом духе?

– Сносно, – сказала мисс Ламберт, одобрительно хмурясь.

– Я нарисовал его вчера вечером, – повторил я с чувством небольшого облегчения. Но в то же время я понимал, что не в силах сказать что-либо ещё.

– Ты был здесь? – она озадаченно посмотрела на меня. – Я была здесь.

– Нет, – ответил я, с трудом подбирая нужные слова. – Нет, дома. В свободное время.

Звучало нормально, да? Что-то подобное сказал бы любой сотрудник, который усердно трудился. Даже свободное время я посвящал работе.

Мисс Ламберт молча стояла некоторое время. Затем она наклонилась и взяла рисунок. Но её интересовала не сама картинка. Мисс Ламберт изучала бумагу, поглаживая лист между большим и указательным пальцем.

– Говори правду, Бадди. Где ты взял бумагу и чернила?

А. Точно. Правда. Правда заключалась в том…

Наступила продолжительная пауза. Я пытался придумать, в чём же заключалась правда.

– Мне всё понятно, Бадди. Сегодня на складе у нас случилась недостача. Ты сам прекрасно понимаешь – как и все остальные – что денег у нас не так уж много. Мы не бейсбольная команда. – Мисс Ламберт вернула мне рисунок.

– Бейсбольная команда? – спросил я.

Я заметил, что Джейкоб больше не стоял рядом со мной, а медленно пятился обратно к своему столу.