Бенди и чернильная машина. Кошмары оживают - Адрианна Кресс

– Мне нравится наблюдать за ними отсюда, – сказал мистер Дрю.

– Ага, это здорово, – ответил я ему таким же тихим голосом.

– О, это куда больше, чем просто здорово, Бадди, – возразил мужчина.

– Правда?

Мистер Дрю облокотился на перила мостика и продолжил смотреть вниз – сквозь запутанный лабиринт кабелей и верёвок.

– Им всем отведены роли. Они должны делать одно и то же во время каждого спектакля. Любой созданный на сцене образ – есть результат репетиций, – объяснил мистер Дрю. Затем в зале раздался смех зрителей. Его несколько приглушил край занавеса перед нами. – Ты слышал это?

Конечно, слышал.

– Ага.

– Зрители смеются каждый раз на этом самом моменте. Они зачарованы. Люди не ведают, что засмеются в этот самый момент пьесы. Но они будут смеяться. Это их судьба. – Теперь смеялся мистер Дрю.

Его оказалось очень интересно слушать. Мужчина был прав и мыслил как-то по-особенному. Можно даже сказать, размышлял несколько странно. Я к этому не привык.

– Кто же всё контролирует? – поинтересовался он. Мистер Дрю повернулся посмотреть на меня в первый раз за всё время. Я ответил ему долгим взглядом. Мистер Дрю был скрыт в тени, поэтому выражение его лица оказалось трудно прочитать. Я сомневался, что на этот вопрос следовало отвечать. Но решил попробовать.

– Актёры? – предположил я.

Мистер Дрю покачал головой и снова опустил взгляд вниз.

– Нет, не актёры, Бадди. Им нужно говорить, куда идти и что делать. Помнишь?

Я помнил.

– Ладно, эм. Тогда, наверное, тот человек, который даёт им указания?

– Режиссёр, – подсказал мистер Дрю.

– Да, режиссёр.

Некоторое время мы продолжали наблюдать за актёрами. Один из них споткнулся о пуфик и упал, умудрившись не разлить свой напиток. Затем под ним внезапно открылся люк, и актёр исчез под сценой. Зрительный зал взорвался смехом и аплодисментами.

– Наслаждение, веселье, удовольствие – всё это скоординировано и аккуратно спланировано. Все это знают и работают вместе. Всё получается, потому что они доверяют видению.

Я кивнул.

– Ты знаешь, что это такое? – спросил мистер Дрю.

– Что такое «видение»? – уточнил я.

– Да.

– Пожалуй.

– Что же это?

Я взглянул на него. Мистер Дрю впился в меня взглядом.

– О, ээ, наверное, это что-то вроде мечты. Когда ты что-либо хочешь и можешь это видеть – будто бы оно реально. Люди иногда говорят, что им нечто привиделось, потому что они очень усердно молились или когда сильно болели, и… – Я запнулся, потому что речь оказалась бессвязной. Я знал: никому и никогда не нравились мои невнятные объяснения.

– Продолжай.

– Ну, вы подразумеваете, что видение – это когда ты воображаешь что-то у себя в голове и хочешь воплотить это в жизнь.

Мистер Дрю улыбнулся и щёлкнул пальцами.

– Точно. Я говорю о том, что мечты становятся реальностью.

– Мечты оживают, – на автомате добавил я, потому что видел это выражение на плакатах с Бенди несчётное количество раз.

– Именно, Бадди. Именно так. – Мистер Дрю вновь взглянул вниз на сцену. Я сделал то же самое. – Но этого не происходит без труда. И амбиций. Тебе нужно бороться за свои мечты. Усердно бороться.

Теперь я не мог с уверенностью сказать, говорил ли мистер Дрю со мной или сам с собой. Однако он в итоге умолк, так что мне не пришлось об этом беспокоиться. Поначалу молчание напрягало. Постепенно я привык к нему и начал наслаждаться возможностью понаблюдать за спектаклем. Я не понимал, что происходило на сцене. И кого изображали актёры. Мне даже не удалось разгадать, почему зрители смеются. Но действо на сцене под нашим углом выглядело довольно захватывающим. И вдруг я почувствовал некоторую опустошённость. Люди испытывают подобное, когда понимают: им чего-то не доставало в жизни. И я даже понятия не имел, что мне этого не хватало.

Я никогда прежде не бывал на спектакле. Мне всегда казалось, что огней Бродвея и Таймс-сквер достаточно. Как будто бы картины хватает для того, чтобы увидеть изображённое место. Внутри зданий творилась магия. Я никогда об этом не задумывался. До сего момента.

Внезапно всё моё тело подалось вперёд. Руки соскользнули с перил, а ноги подкосились. Мне показалось, будто я сейчас полечу вниз, разобью голову об один из софитов и приземлюсь на сцену, подвернув под себя ноги. Мысль казалась чересчур яркой. На мгновение я даже решил, что всё это уже произошло на самом деле. Я закричал от страха. А ещё от боли, которой на самом деле не чувствовал. Затем мир вокруг приобрёл чёткость. Пришло осознание: я всё ещё на мостике. Мистер Дрю покатывался со смеха. Я заметил, что его рука цепляется за заднюю часть моей рубашки. Он держал меня.

Я посмотрел вниз. Актёры смотрели вверх – на меня. Или же они вглядывались в темноту. Магия представления рассеялась. Всё было кончено. В один момент.

– Прости, Бадди, дурацкая шутка. Мне не стоило так делать. Но теперь ты понимаешь, что я имею в виду? – спросил мистер Дрю. Он подал свою свободную руку, чтобы помочь мне принять вертикальное положение.

– Что? – спросил я.

Дыхание сбилось, хотя я даже не сдвинулся с места. Мне до сих пор не была понятна природа такой шутки.

– Когда все работают вместе, процесс идёт гладко. Если один человек вдруг этого не делает, механизм останавливается.

– Вы меня толкнули? – уточнил я.

– Нет, я тебя немного дёрнул туда-сюда исключительно ради забавы, Бадди. Это было что-то вроде обряда посвящения. Понимаешь?

Я ничего не понимал. Однако на душе стало легче от того, что случившееся оказалось шуткой. Мистер Дрю не подверг мою жизнь опасности – хоть мне так и не показалось. Теперь я немного успокоился. Ситуация стала действительно забавной. Я наверняка выглядел весьма глупо, когда кричал и думал, что разобьюсь насмерть. А на самом-то деле находился в безопасности.

Какой же я дурак.

– Я купил этот театр, – сказал мистер Дрю.

– Вы что?

– Вот это, – он обвёл рукой тёмное пространство, – всё это принадлежит мне.

– Впечатляет, – только и смог ответить я.

Глава студии кивнул и подступил ко мне на шаг.

– Это секрет, так что никому не говори. Мне ещё нужно во всём разобраться. Однако я точно уверен: грядут перемены, Бадди. Всё меняется. – Мистер Дрю положил руку мне на плечо и серьёзно взглянул мне в глаза.

– Это хорошо, – неуверенно сказал я, намереваясь вложить в свои слова вопрос.

Мистер Дрю улыбнулся и кивнул:

– О да, Бадди, это очень хорошо.