Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник) - Марджери Эллингем

Кэмпион кивнул. Инспектор замолчал, и Маркус, сообразив, что они не хотят разговаривать в его присутствии, тактично удалился в кабинет отца. Когда дверь за ним затворилась, инспектор Оутс испустил облегченный вздох и выудил из кармана курительную трубку.

– Это ваша новая роль представителя старушки обязывает вас… э-э… хранить молчание относительно некоторых вопросов?

– Нет, – ответил мистер Кэмпион. – По всей видимости, у меня единственная благородная цель, которой я и должен посвятить все свои силы: «задержать лицо, совершившее это злостное преступление, и убедиться, что его покарают по всей строгости закона».

Инспектор хмыкнул.

– Что, правда?

– Чистая правда! От вас у меня нет никаких тайн, как говорят у нас в Сенате, – ляпнул Кэмпион. – Ну, что думаете об этом дельце? Уже что-нибудь пронюхали?

Инспектор угрюмо потер подбородок.

– Черт подери! Я чувствовал, что удача вот-вот от меня отвернется. Уже несколько дней меня не покидало дурное предчувствие. А вчера я как раз наткнулся на вас и эту девицу Джойс Блаунт. Подобные совпадения всегда приносят несчастье – по крайней мере, мне. Это моя личная плохая примета.

Кэмпион сидел в кресле и недоуменно разглядывал друга. Он понял, что сейчас ему лучше помалкивать об очередном странном совпадении, имеющем отношение к делу.

– Только потому, что я говорю на двенадцати диалектах идиша и могу поддержать беседу с пьяным шведским матросом – эти умения особенно ценятся в Ист-Энде, как вы знаете, – меня повысили и тут же отправили расследовать это дело, – продолжал ворчать инспектор. – Говорю вам, Кэмпион, какая-нибудь старая ведьма с Ист-лейн, в жилах которой течет китайская и чешская кровь, – просто божий одуванчик по сравнению с этой старухой Фарадей. Она разговаривает на неизвестном мне языке. Поначалу все было нормально. Когда она вошла в библиотеку, я даже думал, что она мне по душе. Но как только она увидела меня и открыла рот…

– А сидели вы, бьюсь об заклад, в желтом парчовом кресле, – вставил Кэмпион.

– Да, – рассеянно согласился инспектор, а в следующий миг сощурился и подозрительно воззрился на друга. – Эй! Что еще за фокусы, а? Как вы узнали, что я сидел в желтом парчовом кресле? Оно было такое солидное – вот я его и выбрал.

– Полицейский допускает роковую ошибку, – хохотнул Кэмпион и поспешил объяснить тайну желтого кресла.

– Ну все, мне конец, – скорбно заметил инспектор. – Да кто же знал, что в него нельзя садиться? Табличку бы повесили! Ладно, а вы что-нибудь откопали? Мысли уже есть? Эта сегодняшняя смерть… точнее, убийство, если верить доктору… Логично было бы заподозрить вторую сестру, Кэтрин Берри. Но вряд ли это нас к чему-то приведет. – Он замолчал и потряс головой, как озадаченный пес. – Что же касается первого убийства, то виновника было бы разумно искать в семье. Есть Уильям, помпезный розовощекий оболтус, есть сама старуха и есть Джойс Блаунт. Как по-твоему, способен кто-нибудь из них совершить убийство? Или, может, слуги? Ерунда какая-то, ей-богу. Кто из них в состоянии связать и пристрелить взрослого мужчину? Или сперва пристрелить, а потом связать? Чертовщина. Утром я только успел немного осмотреться на месте и взять показания у пары человек. Кое-что в доме меня заинтересовало, но по людям ничего сказать не могу. – Он нахмурился и, поскольку Кэмпион молчал, продолжил: – Кажется, я примерно представляю, как было совершено сегодняшнее убийство, но говорить ничего не буду – пока не найду подтверждения своим догадкам. Что ж, Кэмпион, мы с вами аж с двадцать шестого вместе не работали. Признаюсь, я очень рад.

– Взаимно, – ответил его друг. – Что у вас на уме? Каких откровений вы от меня ждали?

Инспектор достал блокнот.

– Мой помощник записал устные показания. Это мои личные записи, так что не взыщите.

– Разрисованные потешными рожицами, как я вижу, – заметил мистер Кэмпион, заглянув через плечо инспектору.

Станислав хмыкнул.

– Так, значит, насчет кузена… Джордж Мейкпис Фарадей. Про него мне рассказал Уильям. Этот Джордж был где-то поблизости, когда умер первый малый.

Мистер Кэмпион сел обратно в кресло и откинулся на спинку. По своему опыту он знал, что, если уж Станиславу Оутсу что-то взбрело в голову, надо дать ему выговориться.

– Послушайте, доказательств у меня нет, так что не смейтесь. Помните, вчера за вами плелся какой-то странный человек? Он еще сбежал, как только увидел мисс Блаунт? Так вот, сдается, это и есть кузен Джордж. Вы заметили, как он похож на Уильяма?

Полицейский ошарашенно посмотрел на Кэмпиона.

– Быть не может! Но если вы правы, то это опять совпадение, да еще какое… Ох, не к добру все это. Впрочем, мы проверим. Девица тоже какая-то подозрительная. Что она скрывает? Не могла ли она?..

– Дорогой друг, зачем бы ей это понадобилось? В любом случае она должна получить львиную долю наследства, – поспешно ответил Кэмпион. – Нет, мисс Блаунт тут ни при чем. Мы слишком рьяно взялись за дело. Не забывайте, что с кузеном Джорджем связан некий скандал, а скандалы в этих кругах играют большое значение. Вероятно, обычному человеку случившееся показалось бы сущим пустяком. Например, кузен Джордж в детстве болел туберкулезом или рахитом, а может, по молодости лет неудачно женился и развелся. Вы ведь его уже изучаете?

– Боудич занимается, ага. Кстати, неглупую особь мне дали в помощники. – Инспектор беспокойно поерзал в кресле. – Ох, чувствую, дело – труба. А ведь это влиятельные люди…

– Так и до работного дома недалеко, – кивнул Кэмпион. – Молодая жена пойдет по кабакам, а моему бедному крестнику не видать высшего образования.

При упоминании сына инспектор внезапно расцвел.

– Всего четыре годика – а поет как соловей! – похвастался он. Впрочем, его улыбка быстро померкла, и он вернулся к делу: – Ох и чудна́я это семейка, Кэмпион. Что-то там неладно, ей-богу, чертовщина какая-то творится. Конечно, мы имеем дело с безумцем, причем «замаскированным» – его все принимают за нормального. В прошлом году мне такой попался в Степни. Ученый и филантроп, между прочим. Я на него шесть недель угрохал, да и то ничего толком не накопал. Пришлось его малость прижать – он сам раскололся, всю историю нам выдал. Но тут у нас явный случай «фокусничества», как я это называю. – Инспектор подался вперед, прикрыл глаза, и Кэмпион, любивший и уважавший своего давнего приятеля, стал внимательно слушать. – Когда тебе показывают фокус – настоящий фокус, вроде тех, когда красотку распиливают пополам или негра засовывают в корзину, а корзину потом протыкают кинжалами, – то тебе будто бы предъявляют косвенные доказательства самого натурального убийства. И вместе с тем никто не удивляется, когда красотка или негр вылезают на сцену целые и невредимые. Итак, – оживленно продолжал он, – в нашем случае косвенные доказательства похожи, только мы уже знаем, что бедный Сили не вернется домой после пешей прогулки, а мисс Джулия Фарадей сейчас не заглянет к нам на огонек. Миссис Кэтрин Берри утром отнесла сестре чашку чая. Сестра почти сразу умерла от отравления болиголовом, следы которого, несомненно, будут найдены на дне чашки. Уильям Фарадей отправился погулять со своим двоюродным братом Эндрю Сили, и Эндрю Сили бесследно исчез. Косвенные доказательства весьма убедительны – опровержимы, но убедительны. К тому же родственники не ладят. Однако ни миссис Берри, ни Уильям не похожи на убийц; тут нельзя забывать, что лишь четыре процента казненных душегубов похожи на душегубов. Кузен Джордж вызывает больше подозрений, но я не понимаю, как он мог это провернуть.