Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник) - Марджери Эллингем

Инспектор Оутс вздохнул и задумчиво посмотрел на Кэмпиона.

– Знаете, что самое неприятное? Я не понимаю, как работают мозги у этих людей, что ими движет. Мы к такому контингенту непривычные. Сколько убийств подобного рода совершается в Англии за год? Моряки, воришки, грабители, угонщики, мелкие торговцы – да, с этими ребятами я могу говорить. Я их понимаю. А как разговаривать с этой старухой – ума не приложу. Вот сидел я в этом желтом кресле, слушал ее – и половину не понимал, хотя она отнюдь не дура. Знаете, кого она мне напоминает? Видели когда-нибудь верховного судью Адамса за работой? Так вот старуха Фарадей – его копия, особенно в этой кружевной косынке.

Кэмпион ухмыльнулся, а инспектор достал из кармана аккуратно сложенный листок бумаги.

– Может, хоть вы мне поможете с этим разобраться. – Он вручил листок Кэмпиону. – Как, по-вашему, это понимать? Я нашел письмо в комнате Эндрю Сили, в верхнем ящике письменного стола. Мисс Блаунт сказала, что положила его туда в воскресенье вечером. Может, я что-то упустил? Посмотрите.

Кэмпион развернул листок. То было незаконченное письмо, написанное убористым почерком с большим количеством ненужных завитушек. Наверху красивым старинным шрифтом был выведен адрес – «Обитель Сократа». Послание, датированное 30 марта, гласило:

Моя дражайшая Нетти!

Я так давно не получал от тебя весточек, что даже неудобно писать. Жизнь здесь очень трудна. Полагаю, мы все с возрастом становимся невыносимы; впрочем, тетушка бодра, полна сил и почти не изменилась с тех пор, как ты ее видела.

Меня слегка тревожит У. Здоровье его с каждым днем все хуже, и он становится крайне раздражителен – особенно его раздражаю я. Так оно и бывает: самые незаметные и тихие люди почему-то вызывают у других особую неприязнь.

Когда я представляю твой чудесный сад и Фреда, который курит трубку на террасе, мне сразу хочется собрать чемодан и уехать к вам, хотя бы на выходные.

Сейчас я вынужден прерваться – мне пора в церковь, где преподобный П. будет сипло пересказывать 42-ю главу Бытия, об Иосифе и его братьях (что весьма кстати, если помнишь). Закончу письмо, когда вернусь. Слава богу, сегодня не моя очередь ехать с тетей.

Au revoir.

Кэмпион сложил письмо и вернул его инспектору; вместо того чтобы убрать его в бумажник, тот угрюмо уставился на листок.

– Что ж, на предсмертную записку непохоже, так? – спросил он. – И на письмо человека, который чувствует, что его могут убить, тоже. А вы как считаете? Может, я что-то упустил? Вы ничего больше не видите?

– В каком смысле? – настороженно спросил Кэмпион. – Не думаете же вы, что я определю характер по почерку? Касательно же самого письма у меня сложилось впечатление, что Эндрю просто напрашивался к кому-то в гости. По почерку можно сказать, что автор писал впопыхах, имел несдержанную и притом скрытную натуру, был полон сил и имел пристрастие к спиртному. Еще больше интересного вы найдете в моей маленькой розовой книжке под названием «Характер букв или характер в буквах? Узнай все про своего избранника по его почерку». Но вас, полагаю, это не интересует…

Инспектор, все еще растерянно глядя на письмо, пробормотал:

– Ну, это не улика, если вы про то. А наш Сили, похоже, был изрядный зубоскал. Люди его на дух не выносили. Кстати, если удастся, осмотрите его комнату, хорошо? Я разрешаю. У меня воображение не слишком богатое, однако, судя по обстановке, тип был явно неприятный. Спальня мисс Джулии тоже производит не лучшее впечатление. Но комната Сили вообще ни на что не похожа. Странный дом, ей-богу, и странные люди. Ах да, кстати, с этим письмом есть еще одна закавыка. Никто понятия не имеет, кому оно адресовано. Про эту Нетти вообще никто не слышал. – Инспектор покачал головой. – Что за семья! Ничего друг про друга не знают.

– А миссис Фарадей вы спрашивали?

Станислав Оутс кивнул.

– Первым делом ее спросил – старушка ведь в письме упомянута. Она не смогла – или не захотела – мне помочь. Да еще ехидно отметила, что живет на свете восемьдесят четыре года и в свое время имела более чем широкий круг общения, всех не упомнить. Мол, никто в своем уме не станет ждать от нее настолько феноменальной памяти. После подобных замечаний желание задавать вопросы как-то отпадает… Ладно. – Инспектор сунул листок обратно в бумажник. – Мы только начали. Предварительное слушание по делу Сили намечено на завтра. Нам за один день не управиться, будем просить отсрочку – дадут еще пару дней, надеюсь. Как я понимаю, власти хотят как можно быстрее все замять, потому что через неделю начинается учеба. Странные тут люди, доложу я вам! Заместитель коронера и коронерский суд – все злющие как черти, так что нам придется допрашивать свидетелей прямо в актовом зале. Разместить бы эти университеты и колледжи где-нибудь в глуши, чтобы не мешали работать!

Кэмпион засмеялся, и инспектор тоже.

– М-да, рано или поздно нервы сдают у всех, – заметил он. – Понять бы, как этот чертов болиголов оказался в чашке! Я, конечно, комнату осмотрел, но там как раз тело выносили: скорбящие родственники и доктор все истоптали, ясное дело. Им я не понравился, но я вообще мало кому нравлюсь. Никаких улик я не нашел – ни клочка бумаги, ничего. Может, еще найдем, – с надеждой добавил инспектор. – Спальня страшно захламленная, даже у кровати есть нижняя юбка! Но пока все идет к тому, что яд внесли прямо в чашке – а это уже выше моего понимания. – Он встал. – Ладно, пойду. Да, кстати, насчет кузена Джорджа. Я попросил его фотографию, но ни у кого нет. Пожалуй, надо поговорить с этой девицей.

– Она, возможно, уже здесь, – сказал Кэмпион. – Мы как раз ее ждем, и я вроде бы слышал снаружи женские голоса. Подождите минутку.

Он вышел из комнаты и через некоторое время вернулся уже в компании Джойс. Она все еще была бледна, но держала себя в руках. Инспектору она лишь холодно кивнула, и на ее лице, в спокойных глазах отразилась открытая неприязнь. Инспектор храбро бросился в бой:

– Мисс Блаунт, мы с вами познакомились не далее как вчера, у могилы Томаса Лиллипута. Пока мы беседовали, во двор вошел некий человек. Увидев вас, он тут же скрылся. Вы были явно встревожены его появлением. Помните?

Джойс взглянула на Кэмпиона, но молодой человек хранил полную невозмутимость. Инспектор по-прежнему ждал ответа, и она кивнула.

– Помню.

Станислав Оутс откашлялся.

– Итак, мисс Блаунт, подумайте хорошенько: человек, прервавший вчера нашу беседу, был Джордж Мейкпис Фарадей, которого в «Обители Сократа» называют кузеном Джорджем?

Джойс с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть, и снова с надеждой посмотрела на Кэмпиона.

– Я обязана ему ответить?

Тот учтиво улыбнулся.

– Боюсь, что да.

На щеках девушки тут же вспыхнул румянец.

– Миссис Фарадей убеждена, что от полиции ничего скрывать не нужно. Вчера в городе мы повстречали того самого кузена Джорджа, так ведь? Признаюсь, это моя догадка. Он был так поразительно похож на Уильяма, что я не удержался и разыграл вчера перед Маркусом презабавную сценку, выставил себя настоящим детективом. Я описал внешность вчерашнего незнакомца – и Уильям подтвердил, что это кузен Джордж. Мы лишь хотим удостовериться.