2:36 по Аляске - Анастасия Гор

Вдалеке захлопали крылья белых сов. Я невольно схватилась за свою винтовку, вечно готовая к неприятностям, но Крис спрятал монетку и перехватил мою руку до того, как я успела бы прицелиться в пустоту. Он заставил меня шумно выдохнуть и положить оружие на место.

Прошло около минуты до той поры, как Крис все же ответил, медленно разжав свои теплые пальцы поверх моих и снисходительно улыбнувшись:

– Джем – как вишневый или абрикосовый джем. Ты когда-нибудь замечала, что я даже макароны с сахаром ем? Так вот. Они назвали тебя джемом потому, что я питаю сильную слабость к сладкому.

«Я питаю сильную слабость к сладкому».

Боже, он правда это сказал?! Джем – потому что я для него как сладость? Или это намек, что я такая же липкая (от пота и постоянной ходьбы ведь так и есть!) и приставучая? Интересно, может, он вообще просто пошутил, чтобы разгадка прозвища не казалась мне столь легкой…

Кажется, я думала об этом еще два часа после того, как мы с Крисом поговорили. Отчасти именно это не позволило мне заснуть крепким сном на ночном дежурстве, как уснули все остальные. Да что там!.. Я думала об этом даже когда завтракала банкой газировки с просроченным тунцом. Лишь благодаря этому за целый день пути я умудрилась ни разу не поцапаться с Грейсом. Нам обоим показалось это значительным прогрессом и знаком временного перемирия. Правда, очень временного.

Мы обедали в столовой заброшенного мотеля, похожего на тот, в котором я однажды остановилась, прежде чем наткнуться на Верити и повстречать группу из МЗВ. Крис хотел пройти еще дюжину километров перед тем, как обогнуть Анкоридж, в который категорически отказался входить, и двинуться обратно к лагерю. За все это время мы так и не встретили ни одного выжившего. Правда, нашлись и хорошие новости: банши мы тоже не повстречали.

Эта ночь должна была стать той, когда я уйду, прихватив с собой снайперскую винтовку Тото и бессовестно своровав несколько банок консервированной кукурузы из чьего-нибудь рюкзака. Чувство вины за лицемерие и будущее предательство приходилось топить в банке с говяжьей тушенкой, чтобы не проболтаться.

– Ой, посмотрите-ка, – Грейс жестко ухмыльнулся, прервав мой внутренний монолог и изрядно подпортив аппетит. – Кое-кто строит из себя монашку. Вот только не прикидывайся, будто не рада, что Крис и все мы готовы сдувать с тебя пылинки.

– Что? – Я поперхнулась и перестала жевать. – О чем ты?

Грейс вынул из внутреннего кармана куртки блок чрезмерно толстых ментоловых сигарет и закурил.

– О том, что Крис делает для тебя.

Я отложила походную вилку, предугадывая, что к концу разговора желание доесть так и не возвратится. Заметив, с каким недоумением я смотрю, Грейс безбожно выругался.

– Постоянные привалы, в которых никто из нас не нуждается, кроме разве что тебя, слабачки. Снайперская винтовка Тото, болтовня в лунном свете наедине… Ты ему просто нравишься, – сообщил он небрежно, а в следующую секунду плюнул на землю в паре дюймов от моего сапога. – Не ищи здесь смысла. Сплошной инстинкт к размножению. Ну или чувства… Кто как зовет.

– Ко мне? – недоверчиво уточнила я, отчаянно стараясь не выдавать своего треволнения и заинтересованности. – Ну хорошо, эксперт Грейс. Если тебе есть что еще сказать мне по этому поводу, то я слушаю.

– Сам Бог бы не узнал, почему ты вообще кажешься ему симпатичной. Только посмотри на себя, – Грейс снова фыркнул и обвел меня рукой. – Может, просто баб нормальных давно не видел? Скорее всего, так и есть, здесь ведь и выбора-то нынче особо нет. Только ты да Барби с Ватой. Считай, то же самое, что выбирать между дырявым носком и грязным.

– Спасибо, Грейс, – буркнула я, поднимаясь на ноги. – Ты настоящий джентльмен. Теперь все?

Грейс не ответил. Лишь безразлично пожал плечами и побрел вдоль шоссе по команде Криса выдвигаться дальше. На этом наше с Грейсом перемирие подошло к своему логическому завершению.

Прежде я никогда не позволяла себе задумываться о каких-либо чувствах к Роузу. Я испытывала их, но душила еще в колыбели. Такие чувства – худшее, что может случиться с женщиной: основанные на смазливом личике, они не могли привести ни к чему хорошему.

Я сравнялась в шаге с Крисом и незаметно покосилась на его лицо. Точеный профиль, жилистое телосложение. Стан истинного военного, каким, несомненно, он когда-то был. Он обладал на удивление проницательным умом, стратегическим мышлением и твердой силой воли. Об этом говорило его лидерство в лагере, когда в МЗВ нашлись бы кандидаты и постарше, и посолиднее. А еще он наверняка лучший из всех мужчин, что еще остались в живых на этом свете. Разве этого недостаточно, чтобы малодушная студентка влюбилась?

– Джем, все в порядке?

Я споткнулась, заглядевшись на него, пока мы пересекали железнодорожный мост над шоссе. Крис вежливо сделал вид, что не заметил этого, и придержал меня под локоть, не давая упасть.

– Ветер поднимается, – сказал он после, глянув на сосны, раскачивающиеся из стороны в сторону. – Нужно искать место для ночлега. Думаю, затишье под мостом как раз подойдет. Давайте спускаться.

Я ухватилась за руку Криса, протянутую им как первому спустившемуся со склона, и спрыгнула вниз. По мере путешествия наши прикосновения повторялись все чаще, а разговоры все реже, не считая того раза в гараже. Только взгляд пронзительных голубых глаз, жар на моих щеках и горячие пальцы под моими (уже без перчаток). Роуз любезно помог спуститься и Барби, но, хотелось бы верить, не так же бережно, как помог мне.

– Сыграем в игру?

Это раздалось из уст Грейса, когда все мы грелись у костра, разведенного при помощи керосиновой зажигалки. Каждый тянул к нему руки, окоченевшие от ноябрьского минуса на термометре. Все переглянулись друг с другом, и по их лицам я поняла, что я единственная, кто не в курсе, о чем идет речь.

– Ты что, предлагаешь сгонять в бейсбол? – шутливо предположила я, на что Грейс многозначительно скривился.

– Если ты побежишь искать мяч и свалишь отсюда, то да, в бейсбол. Но вообще я говорю о другой игре. Мы назвали ее «Я – самый глупый человек из последних людей на Земле», когда еще старина Тото был вместо тебя, всезнайка. Он-то обожал играть. Настоящий мастер!

– Глупая игра под стать глупым мальчишкам, – съязвила Барби, снова вперив взгляд в раскрытый блокнот, в котором помечала все наши находки и маршруты, пройденные за день.

Роуз доходчиво объяснил:

– Суть игры заключается в том, чтобы перечислять все, что ты не успел сделать до конца света и, вероятно, уже не сделаешь. Есть только одно правило: все звучит интереснее, когда начинаешь с одинаковой фразы. И, – Крис запустил руку в рюкзак, вытягивая оттуда серебристую флягу. Наполнена она была отнюдь не водой, судя по тому, что он сказал дальше, весело отхлебнув и поморщившись: – Я самый глупый человек из последних людей на Земле, потому что никогда не смогу выпить настоящего шотландского виски, ведь уже никогда не попаду в Шотландию. Вряд ли в живых остались пилоты «Боингов». Проклятая география, что б ее!