Комиссар госбезопасности. Спасти Сталина! - Олег Таругин

– Слушай, а ведь точно! Как же я сам-то не дотумкал!

– Ну, так а я о чем? – коротко подмигнул товарищу новоиспеченный народный комиссар. – Все, довольно болтать. Пошли, не хватало только к товарищу Сталину опоздать!

– Погоди, Серега, последний вопрос, поскольку не стыкуется оно как-то. Но ведь и ты сам, и товарищи твои наших командиров вполне успешно использовали? И никаких – как ты там это назвал, конфликтов? – и в помине не было? Получается, что и их армеец сумеет в голову нашего командира пролезть? Со всеми, так сказать, вытекающими…

– Теоретически подобное возможно, – поразмыслив пару секунд на тему «говорить – не говорить», согласился Сергей. – Но, опять же, тут вот ведь какое дело: во-первых, подбор конкретного реципиента – дело чрезвычайно долгое и сложное, даже я не в курсе всех нюансов. Собственно, я об этом уже недавно рассказывал. Во-вторых, помимо чисто психологических особенностей личности необходимо еще и совпадение стереотипов поведения, а они, уверяю тебя, у нас – и моих товарищей, понятное дело – и тех же немцев, не говоря уж про англосаксов, абсолютно разные. Я бы даже сказал, несопоставимые. Ну и, в-третьих… нас ведь тоже специально отбирали. Очень серьезно отбирали, Вить. Если из реципиентов, грубо говоря, подходит один из нескольких десятков, то среди доноров – как бы ни один из нескольких сотен. Потому и к прохождению «Тренажера» допускаются единицы слушателей академии. Вот как-то так.

Заметив, что собеседник готов задать очередной вопрос, Кобрин торопливо добавил:

– Слушай, Вить, давай позже договорим? В двух словах не получится, а на долгий разговор уже времени нет. Договорились? Вот и здорово. Поехали…

Москва, район станции метро «Кировская», тот же день

– Присаживайтесь, товарищи, – приглашающе махнув в сторону расставленных вдоль стола заседаний стульев, Сталин первым опустился в кресло.

На сей раз встреча с Вождем происходила в расположенном вблизи от станции метро «Кировская» бункере глубокого залегания, основным предназначением которого было размещение штаба столичной ПВО. Ни Кобрин, ни Зыкин, по понятным причинам, тут еще ни разу не бывали, поэтому некоторое время с интересом осматривались. Первый – сравнивая с известными в его времени историческими голофото, второй – просто так, из чистого любопытства. Иосиф Виссарионович не препятствовал, старательно делая вид, будто всецело увлечен набивкой одной из своих легендарных трубок, на самом же деле незаметно изучая реакцию нового наркома и его заместителя.

– Ну, что скажете, Сергей Викторович? – вопрос Вождя прозвучал, как водится, неожиданно. – Похоже?

– Простите, товарищ Сталин? – в первый момент Сергей и на самом деле не понял, что именно тот имеет в виду.

– Спрашиваю, похоже на те фотокарточки, что ты в своем времени видел? – добродушно ухмыльнулся Иосиф Виссарионович, раскуривая трубку. – Ведь видел же, да? Угадал?

– Разумеется, угадали, товарищ Сталин, – улыбнулся в ответ Кобрин, расслабляясь. Насколько он успел узнать Вождя за это время, от него сейчас ожидалась именно такая реакция: хозяин кабинета, судя по всему, находился в достаточно благодушном настроении. – И – да, вы правы, очень похоже.

Собственно говоря, Сергей ничуть не кривил душой: белый сводчатый потолок, выкрашенные в приятный желтовато-горчичный цвет стены, Т-образный стол для заседаний под зеленым сукном, куда более длинный, чем в «верхнем» кремлевском кабинете. Еще один аналогичный – вдоль правой стены. Массивные угловатые стулья, накрытые белыми матерчатыми чехлами примерно до середины ножек. Над рабочим местом Вождя – люстра на четыре лампы, по стенам – светильники-бра с тарелкообразными абажурами, за сталинской спиной – цветная карта европейской части СССР, испещренная разноцветными булавками-значками, обозначавшими положение на фронтах, на полу – неизменные бордовые ковровые дорожки. Одним словом, простенько и со вкусом, как говорится. И, главное, вполне в привычном духе.

– Это очень хорошо, товарищ народный комиссар, – серьезно кивнул Иосиф Виссарионович, внезапно снова переходя на «вы». В том, с чем именно подобное связано, Кобрин, откровенно говоря, так и не разобрался. – Раз в своем времени вы все это видели, значит, все идет как положено. Почему хмуритесь? Разве не так?

– Как вам сказать… – уклончиво ответил Сергей. – Я надеялся, что на этот раз вам вовсе не придется прятаться под землю.

– Ай, надеялся он, – отмахнулся Сталин. – Не о том думаешь, Сергей Викторович! Ты ж сам мне рассказывал, что историю не так просто изменить, а теперь вдруг удивляешься. Или как-то неправильно рассказывал?

– Правильно рассказывал, товарищ Сталин, – откровенно опешил Сергей, в который раз подивившись непредсказуемому ходу мыслей собеседника. – Просто… не совсем вас понял, если честно.

– Да тут все просто, товарищ Кобрин. Если ход истории переломить не так просто, и в прошлом ее варианте я должен был спрятаться под землю, – судя по выражению лица, фраза «спрятаться под землю» Иосифу Виссарионовичу категорически не нравилась, – значит, и сейчас пришлось.

Заметив, что Сергей хочет что-то возразить, Вождь решительно дернул ладонью:

– Не будем дискутировать, возможно, я и ошибаюсь. А настоящий большевик никогда не стесняется признавать свои ошибки, хоть лично мне это и не слишком нравится. Ладно, оставим, не о том поговорить хотел. Буквально через несколько дней – парад. И мы его проведем. В твоем мире провели, хоть тогда совсем плохо было, и сейчас проведем, еще лучше, еще грандиозней. Пусть весь мир видит, да. А накануне будет торжественное заседание Московского совета депутатов трудящихся на «Маяковской».

– Безусловно, товарищ Сталин, – кивнул Кобрин, начиная понимать, куда клонит хозяин кабинета. – И встреча с людьми, и тем более парад крайне важны, в этом никакого сомнения. Но вы ведь не о самом параде сейчас?

– Нет, – трубка с легким стуком пристроилась на краю пепельницы, похоже, той самой, знакомой. Ну, или очень на нее похожей. – Как считаете, товарищи, насколько это опасно? Насколько велика вероятность, что наши, гм, новые враги воспользуются этим шансом? Можно сразу не отвечать, подумайте.

– Так и думать нечего, – коротко дернул плечами Сергей. – Вероятность нового покушения крайне велика. Как в моем времени говорится, без вариантов. О том, что вы уцелели после бомбардировки, они уже знают, значит, не упустят шанс попробовать еще раз. Тем более вы не столь уж часто оказываетесь настолько уязвимым. Я бы предложил…

– Никаких двойников, исключено! – не дослушав, отрезал Сталин. – И Лаврентию с Власиком я то же самое сказал! ЭТОТ парад товарищ Сталин должен принять сам, лично! И с народом встретиться тоже! Это принципиально. И не нужно пытаться меня переубедить, не поможет. – На сей раз Вождь смотрел исключительно на Зыкина, который, судя по глубоко разочарованному выражению лица, именно этим и собрался заняться.

– Лучше думайте, как сделать так, чтобы наши враги остались с носом. Будем считать это первым заданием вашего наркомата. НКВД и товарищ Власик со своими людьми окажут вам любую необходимую помощь и поддержку.