Чужие сны - Дарья Сойфер

Лия… Странное имя и куда более странная девушка. И ее взгляд никак не шел из головы. Сбежала из дурдома, значит? Интересно, а вдруг она и вправду убила профессора?..

Нет, все-таки лучше было сегодня не выходить из дома.

Лия

СНОВА ЛУБЯНКА. РЫЖИЕ ПЯТНА ФОНАРЕЙ влажно блестят на асфальте, светофор издевательски подмигивает желтым. Сколько раз можно смотреть один и тот же фильм? Даже если очень любимый – вряд ли больше двадцати. А если посадить человека в кинотеатр, из которого нет выхода, и бесконечно прокручивать самый низкопробный, самый дешевый из ужастиков? Будет ли это считаться пыткой?

Холод пробирается под дурацкую короткую куртку. И надо же было такую выбрать! Мало того что ни фига не греет, так еще и жесткая, шуршит, как фольга. Словно на черную ткань вылили ведро-другое лака. Если и можно было сделать этот момент еще хуже, то с помощью куртки ему удалось. Ну и каблуки, да. Отдельное удовольствие. Любой обмылок льда или комок соли – и прощай, лодыжка.

Мурада самого нет. И не ожидается, только если он каким-то чудом разгонит кровь и прочистит мозги от аминазина. Решение далось непросто, но без маленькой подстраховки не стоило и высовываться из больницы. Да, красть нехорошо. Да, препарат подотчетный, и смена Татьяны Ивановны, не худшей, в сущности, сестры. Но она уж как-нибудь справится с этой историей. А спасибо пусть говорит Фомину, царствие ему и все, что положено. Если бы он поступил по совести, то не пришлось бы устраивать кипеж, накручивать параноидальную тетку с воронятами про планы врачей, чтобы все слетелись на ее приступ истерики и Татьяна Ивановна забыла про медикаменты.

Не тот поступок, которым можно гордиться, но цель оправдывает средства. Аминазин пригодился: когда Мурад стал рассказывать, что авария состоится в будущем, он походил на сумасшедшего еще больше, чем Ляпишева из соседней палаты, которой все казалось, будто в ее стакане сидит человечек и говорит всякие гнусности. Нет, шизофреникам, маньякам и одержимым не место рядом с Лией. Однако…

Однако здравствуйте, крохотные гуси в шапочках, стеклянная дверь, перекресток. Здравствуйте, сосульки, полосатые ленты безопасности. А, и ты, верный друг, которого не научили в детстве переходить дорогу. Все-таки ты здесь… И сразу как-то жалко потраченного аминазина. Сейчас бы пригодился, чтобы отключиться от этой сумрачной реальности. Боль в ногах, дрожащие пальцы и мутное, будто с похмелья, зрение – слишком малая цена за встречу с правдой.

Электронное табло над проезжей частью услужливо подливает масла в огонь: «18:18, 20 февраля 2019». И еще пробки семь баллов. Лучше бы пробка была здесь…

Мужик забегает в магазин. Минута, две, три… Снова звякает колокольчик, громыхает дверь. Выходит мой старый знакомый. Бледный. Про таких говорят «лица нет». Лицо есть, но, пожалуй, у коматозников оно веселее. Сутулый, обреченный. Пошатнувшись, идет к переходу, уже приближаются слева фары, притормаживает первая машина, сейчас из-за нее вылетит…

– Эй! Постойте! Эй, мужчина!

Он оборачивается рассеянно, замирает у самого бордюра.

– Что?..

– Э… Который час?

– Полседьмого.

– А к «Детскому миру» как пройти?

Сигналя, пролетает мимо машина, та самая, что все эти дни его сбивала. То самое лобовое стекло, что ранее зарастало паутиной трещин и подтеками крови, блеснув отражением вывески, скрывается из виду.

Одна секунда – и заколдованный круг бесконечных повторов разворачивается в прямую линию.

– Ты пьяная, что ли? – Мужчина подозрительно щурится.

– Извините…

Лия будто прозрела. Резко, по щелчку. До этого момента ей все еще казалось, что она, возможно, во сне, что сама не заметила, как прикорнула или попалась в руки санитаров, выронив из памяти момент возвращения в больницу.

Нет. Все наяву. Все по-настоящему. Боже! Сны, десятки одинаковых снов были отражением этого момента. Они вели ее в будущее – Мурад оказался прав. Но как с этим жить? Мало того что абсолютно незнакомый человек оказался способен без мыла влезать к ней в подсознание, в самое сокровенное, в сны, так еще и сны эти реально вещие. Нет. Такое она не могла нафантазировать.

Щипала себя до синяков на запястьях, прошлась вниз, на площадь. Никакой стены, никаких пикселей, зато мороз вполне ощутимый. Жизнь обрушилась на Лию мириадами звуков и запахов: шарканье, шорохи, кашли, голоса, сирены, гудки. Она чувствовала себя спящей красавицей, которую разбудили спустя сто лет.

Да, было жутковато от осознания того, что она предвидела чью-то смерть – и предотвратила ее. В этом было что-то… Словом, легко обзавестись комплексом бога, если ты знаешь то, чего не знают другие, и от тебя зависит чужая жизнь. Это одновременно и пугало, и наполняло пульсирующим тугим огнем. Верой в себя. Верой себе.

Лия поняла главное: она не сошла с ума. И зря она столько времени пряталась под одеялом шизофрении, исповедовалась некомпетентному профессору, который только убеждал ее в зарождающейся болезни. Уколы, побочка, стены, сумасшедшие соседки по палате… А вместо этого она могла просто прислушаться к себе. Интересно, если бы она сразу поступила как Мурад: узнала бы дату, время и приняла бы сигнал, решила бы спасти того человека, – сны оставили бы ее в покое? Может, это работает как будильник, с которым надо просто уметь вставать, а не переводить на бесконечные плюс десять минут, лежа в кровати?

Этот повторяющийся сон мучил Лию без малого два года. Пережив свою собственную аварию и операции, покончив с реабилитацией после травмы бедра, она надеялась, что вернется к учебе в школе и сможет оклематься. Но тогда ей впервые и приснился этот мужчина. Сначала она думала, что это просто кошмар, однако через месяц увидела его снова. Сон то отпускал на какое-то время, то вдруг возвращался каждую ночь, изматывая и отнимая силы. Лия жила с постоянной слабостью и липким страхом. Иногда просто старалась не засыпать. Оценки скатились ниже некуда, баллы за ЕГЭ тяжелым засовом перекрыли путь в институт. И все ради этого дня, ради спасения одного-единственного человека. Да, жизнь, конечно, бесценна, но почему именно Лии пришлось расплачиваться за кого-то другого?

Столько вопросов, столько догадок… И как не вовремя кто-то убил Фомина! Нет, если он под видом добренького Айболита пичкал таблетками и других людей с даром, в таком случае убийцу можно понять, хотя проще было бы свалить из больницы, как сделала Лия. Но проблема в том, что идиоты в погонах теперь подозревают ее. Гениально. Девушка весом сорок пять килограмм душит голыми руками взрослого мужика под метр восемьдесят. Кому какая разница, что ее обкалывали нейролептиками, после которых сил хватит разве что майку надеть? Но версия да, прям гладкая.

Лия злилась. На Фомина, на его убийцу, на следователя – и на себя. Угораздило же выйти на прямой конфликт с профессором на глазах у Рамиля Шаматовича! Да еще и аминазин украсть! Татьяна Ивановна обязательно расскажет следователю о пропавшей у нее той же ночью ампуле. Следователь сложит два и два и придет к гениальному умозаключению: Лия кольнула Фомина, дождалась, пока ему похорошеет, и задушила в свое шизофреническое удовольствие.