Юнкер - Валерий Пылаев
Шрифт:
Интервал:
Но самыми страшными были глаза. Закатившиеся и полуоткрытые — так, что из-под неподвижных век я видел только белки.
Дед не дышал.
— Даже не вздумай умирать! — прорычал я, врезав ему по щеке. — Слышишь?!
Три плетения легли одно на другое. На теле деда не было ран — если не считать крови из носа — так что мне оставалось только надеяться, что простенькое исцеляющее заклятье сможет хоть как-то поправить то, что лопнуло у него внутри.
Магические контуры замкнулись, сливаясь воедино, дед едва слышно хрипнул — и вдруг затрясся. Его тело била мелкая дрожь, а конечности беспорядочно дергались — только пальцы правой руки бессильно скребли халат на груди. Чуть слева — там, где находилось сердце.
И что делать?!
Я сначала схватил запястье, потом прижал ладонь к шее — но пульс так и не нащупал. То ли его и вовсе не было, то ли я не различил слабенькие удары за дрожью.
Дело плохо! И самое разумное — позвать кого-нибудь, поспешить…
Но время уже и так утекало сквозь пальцы — так тогда, с Костей.
И тогда я просто распахнул халат, пристроил деду на грудь обе ладони, чуть надавил — и вжарил Даром. Изо всей силы, разом пропуская через бездыханное тело весь оставшийся после схватки резерв. Никаких плетений — чистая сырая энергия. Своя собственная — и еще чья-то. Огромная и могучая, будто протянувшаяся откуда-то издалека, и при этом почти не утратившая мощи.
Наверное, так и работает тот самый Источник.
Дед перестал дергаться, и на мгновение показалось, что я угробил его окончательно. Но вместо того, чтобы тихо отойти в мир иной, он вдруг захрипел и выгнулся, втягивая широкой грудью воздух. Глаза — не жутковатые белые полосочки, а живые, темные, Горчаковские — посмотрели прямо на меня. Строго, но уже без всякой злобы или недоверия.
— Саша… Сашенька… — прошептал дед, протягивая руку. — Все хорошо, родной.
Куда уж лучше. Мне вдруг стало смешно. Деду зачем-то понадобилось чуть ли не прикончить нас обоих. Выпотрошить мою память, завязнуть в ней, как жук в янтаре, увидеть… что-то — и только потом найти для меня доброе слово. И то всего одно.
Впрочем, стоит ли привередничать?
— Что, признал? — усмехнулся я, откидываясь спиной на стол. — Чуть не угробил…
— Прости старика… Но не мог я иначе, Саша… Такое уж дело.
Похоже, дед и правда чувствовал себя виноватым. Отвел глаза и, не обращая внимания на протянутую ему руку, кое-как уселся самостоятельно. Силы к нему еще не вернулись — да едва ли и могли вернуться после такого — но упрямство заставило старика без моей помощи забраться обратно в кресло. И даже по-настоящему разозлиться на него уже не получалось.
В конце концов, на его месте я, пожалуй, поступил бы так же.
— Вот что, Саша. — Дед дрожащей рукой потянулся за трубкой. — Давай-ка в комнату. Умойся, приведи себя в порядок. Потом вели подать сюда чай — и приходи сам… Разговаривать будем.
О чем на этот раз?
— А ты сам-то как, дед? — поинтересовался я, указывая на залитый кровью ворот халата. — Черт знает на кого похож…
— Сам я с усам, — отрезал дед. — Поскриплю еще. А ты — ступай. Чтобы через десять минут здесь был.
На мгновение меня укололо что-то вроде обиды — зато волнение за дедово здоровье прошло окончательно. Если уж старик находил в себе силы упрямиться, за десять минут моего отсутствия с ним вряд ли что-то случится.
Но что-то подсказывало, что с беспорядком в кабинете он будет разбираться лично, а не доверит оттирать пятна крови горничным. Что бы ни происходило за закрытой дверью сейчас и позже — здесь оно и останется.
Но уже шагая к выходу, я все-таки обернулся. И спросил — не мог не спросить.
— Дед… А что ты видел… ну — там?
Дед промолчал. И вдруг на мгновение показался мне совсем другим — не могучим древним аристократом-Одаренным, главой рода, а обычным стариком. Усталым, больным… и напуганным тем, что ему пришлось увидеть.
Потому что он заглянул туда, куда заглядывать не следует. Никогда и никому.
— Ничего. Ничего, Саша. А если и видел, то уже забыл. — Дед посмотрел на меня тяжелым взглядом. — И ты лучше забудь.
* * *
— Ты уже успел… пообщаться с его светлостью?
Речь, разумеется, шла о Багратионе. И дед на самом деле не спрашивал — скорее информировал, что ему все и так прекрасно известно. Неудивительно: безопасники рода все эти дни следовали за мной если не по пятам, то на уважительном расстоянии уж точно. И все-таки не настолько уважительном, чтобы не видеть, когда и кого я посещаю. Наверняка они уже знали все и про Лену.
Но дед вряд ли собирался вести нравоучительные беседы о моральном облике, подобающему молодому человеку дворянского сословия.
— Уже успел. — Я пожал плечами. — Его светлость сообщил, что государыня Императрица жалует мне орден Святой Анны четвертой степени.
— Могли бы дать и вторую, — проворчал дед — похоже, эта новость его ничуть не удивила. — И позволь усомниться, что Багратион ограничился, собственно, вручением, а также очередной беседой о допустимом и недопустимом.
— Не ограничился. — Я не стал скрывать от деда очевидного. — Мы говорили о Петре Великом. О роли аристократии в российском обществе. И о том, что само по себе дворянское сословие даже в нынешние времена… не слишком-то однородно.
— Узнаю Петра Александровича, — улыбнулся дед. — Новая аристократия, паритет сил, укрепление власти государства. Переход от феодальной системы к централизованной имперской. И конфликты — как следствие. Я ничего не забыл?
— Нет… в общих чертах.
Я попытался скрыть удивление, но, похоже, не смог. Едва ли даже у деда была возможность подслушать разговор, состоявшийся в кабинете начальника Третьего отделения. А значит, он просто-напросто знал, о чем мы беседовали. Если не до последнего слова, то примерно до середины — уж точно.
— Невероятное умение залезть людям в голову… причем без всякого Дара, — поморщился дед. — И невероятное же обаяние. Надеюсь, ты еще не успел наобещать его светлости ничего лишнего?
— Смотря что считать лишним — осторожно ответил я. — Обычно я стараюсь меньше говорить — и больше слушать.
— В высшей степени похвально. — Дед довольно закивал и потянулся за трубкой. — В таком случае, ты послушаешь и меня… хотя бы послушаешь. Доказать я тебе все равно ничего не смогу. Некоторые вещи приходят исключительно с опытом. Или не приходят вообще.
Наверное, здесь я должен был задать какой-то вопрос — но на ум приходили или до смешного бестолковые, или откровенно риторические. Так что я предпочел промолчать… и, похоже, даже набрал в дедовых глазах пару очков.
— Петр Александрович — человек большого ума. Можно сказать, выдающегося, — продолжил дед. — Но не всем его словам стоит доверять безоговорочно. Даже великим иногда свойственно заблуждаться.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!