Кукла-любовь - Галина Владимировна Романова

– Нет их уже, мол, померли при неизвестных обстоятельствах на даче. Типа, несчастный случай.

– И тогда ты собрался бежать?

– Не тогда. Под утро. Старший мне с вечера еды принес – картошки тушеной с луком. А у меня кусок не полез в горло от таких новостей. Я на койку упал и уснул. Проснулся от странных звуков. А это кошка… – он передернулся, вспомнив ужас, который заморозил его душу в тот момент. – Старший, когда уходил, дверь неплотно прикрыл. Кошка вбежала и наелась картошки.

– И что же?

– И подохла: то ли отравилась, то ли подавилась. Сказать не могу, не эксперт я. Но рисковать не стал, сбежал. День следы путал, они за мной людей отправили. Потом ночами шел, днем спал в стогах. Сегодня понял, что все – не могу больше. Либо замерзну, либо от голода подохну. К вашей избе и подошел. Все правда. Клянусь!

Валера поискал взглядом образа, не нашел и просто перекрестился, честно глядя в лицо старушке.

В кармане широкой юбки запел телефон. Она достала, потыкала пальцем, принялась что-то читать, потешно шевеля губами, Валера почти все понял.

Сын писал ей, что такого беглого нет, и в базе таких не значится. То есть не преступник. Но советовал быть осторожнее, а он через пару дней приедет. А еще советовал матери прекратить чепухой заниматься.

Послание было длинным. Читала его хозяйка долго и осталась довольна. Телефон убрала в карман, глянула на Валеру другими глазами.

– В комнате сына тебе постелю, – сказала она, вставая.

– Вы же говорили, что у вас никого нет. Участковый потому и донимает, – хмыкнул Валера, проходя за ней в комнату, оказавшуюся вдвое больше и обставленную современной, пусть и не новой мебелью.

– Тут у меня никого нет, – пояснила она, доставая из шкафа подушку и одеяло. – А в городе у меня сын, в прокуратуре служит, потому все еще и живу на этой земле. А так бы участковый давно меня уже съел. Все, спи. Утро вечера мудренее.

Игнат вышел из своей квартиры, настороженно прислушался: этажом ниже было тихо. Значит, он может беспрепятственно пройтись пешком до первого этажа, ждать лифта нет необходимости. Видимо, старая сука – Нина Ивановна, спит мертвецким сном, засидевшись вчера вечером за сериалами. Или просто желчь ее душила, и она долго бродила по квартире без сна, прислушиваясь к звукам из квартиры, расположенной над ее головой. А под утро забылась тревожным сном.

Вот ведь людям делать нечего! Находят же себе развлечение – жить жизнью соседей. Не своей собственной – пустой и безрадостной, а чужой, наполненной интригами, тайнами, странными звуками, как им кажется.

Он закрыл дверь квартиры на два замка, поправил галстук, застегнул теплую куртку до самого верха и, размахивая кожаным портфелем, медленно пошел вниз по лестнице. Тихо спускался, ботинки не скрипели, песен он не пел, даже не пыхтел, как некоторые. Но старая стерва его все равно укараулила.

– Утро доброе, сосед.

Дверь ее квартиры как по команде открылась, словно на Игната в ее двери был установлен датчик движения и каждый раз, как он проходил мимо, он срабатывал, и Нина Ивановна летела к двери.

– Доброе утро, – кивнул он ей и прошел мимо.

– Торопитесь?

– Да, знаете ли, на службу. – Он чуть обернулся и послал противной женщине дежурную улыбку.

– А где служите-то, Игнат Федорович? Вот сколько живу, наблюдаю за вами. Всегда без опозданий, в одно и то же время. Прямо педант! Так где?

Не отстанет ведь, еще гадостей наговорит – настроение испортит перед началом дня.

– В юридической конторе.

– О! Юрист, стало быть! – выдохнула она то ли с восхищением, то ли с отвращением.

– Так точно.

Он спустился еще на три ступеньки, проклиная себя за то, что не поехал на лифте.

– Это очень престижно, да? И выгодно? – не унималась Нина Ивановна.

– По-разному, – уклонился он от ответа.

– И свои семейные дела сами ведете. Не тратитесь на адвокатов.

– Мне адвокат не нужен, – чуть более резко ответил он.

– А разве вас в полиции не допрашивали?

– По поводу?!

Тут он не выдержал: встал столбом и даже обернулся, осмотрел с ног до головы ее рыхлое тело, которое Нина Ивановна с утра одела в дешевый синтетический бархат коричневого цвета – широкие штаны на резинке и куртка с капюшоном.

– По поводу исчезновения вашей жены – Ларисы, – по блеклым губам соседки скользнула торжествующая улыбка.

– Меня не могли допрашивать по той простой причине, что я являюсь заявителем, Нина Ивановна. Со мной беседовали.

Он проклинал себя за то, что повелся, клюнул на ее удочку. Надо было просто пройти мимо, не разговаривать и даже не здороваться, сделать вид, что не слышит, не видит. Но начал! Теперь не остановиться.

– Беседовали, значит… – она растянула губы в улыбке и прошипела. – Именно по этой причине со мной тоже беседовали сразу двое из полиции. Сначала один, потом вторая.

– С вами беседовали?

Игнат медленно повернул обратно, поднялся на лестничную клетку и встал перед Ниной Ивановной, возвышаясь на полторы головы.

– О чем?! Что вы можете сообщить полезного?! Что вообще вы можете знать, глупая женщина!

Его взгляд поплыл. Неприятное лицо соседки сначала сморщилось, потом вытянулось до невероятных размеров и тут же принялось корчить рожи. Да что это с ним!

Игнат тряхнул головой, зажмурился, резко распахнул глаза. Ничего такого не было с ее лицом, оно по-прежнему оставалось злым и некрасивым, а рот был плотно закрыт.

– Что вы можете сообщить полезного о Ларисе, Нина Ивановна? – справившись с собой, спросил он спокойно. – Разве вам что-то известно? Мне бы тоже хотелось это узнать.

– Несчастной она была с вами, Игнат Федорович. Очень несчастной, – проговорила соседка, оглядывая его с ног до головы. – Вроде все в вас добротно и прилично, но…

– Но?

– Чувствуется какая-то червоточина. Фальшь.

Она приложила указательный палец, показавшийся ему излишне острым, к уголку рта, снова осмотрела его с головы до ног.

– Почему она сбежала от вас, Игнат Федорович?

Вопрос был не таким острым и опасным, и он ответил вполне дружелюбно:

– Об этом лучше спросить саму Ларису, Нина Ивановна.

– Так-то оно так, – она противно сощурилась. – И сбежала ли она?

– А есть еще варианты?

Он все же развернулся и снова пошел вниз по ступенькам – не потому, что осточертело слушать бредни старой перечницы, просто время поджимало. Он может опоздать, а это не в его правилах. Он начальник отдела, пример для всех – пусть даже из подчиненных одна Любочка.