Моя война. Чужой - Виктор Мишин

– Хорошо, – кивнул я, – держитесь группами по три-четыре солдата, чтобы всегда один мог помочь другому. – Я, конечно, понимаю, что даю советы врагу. Но этого требует ситуация, и для лучшего устройства во вражеской армии я буду делать все, что считаю нужным.

– Наш погибший командир говорил так же, – чуть расстроился унтер, – извините.

– Да все нормально, – махнул я рукой, – как ваше имя, унтер-офицер?

– Нойер, герр обер-лейтенант, – он даже хотел вскочить, чтобы представиться по всем правилам, но я поймал его за рукав шинели и одернул, – Петер Нойер.

– Отлично! Мое имя вам не довели? – Унтер отрицательно покачал головой. – Генрих Шульц. – Я козырнул обычным армейским приветствием, на что унтер ответил таким же жестом.

– Вы уже повоевали, герр Шульц?

– Вас смущает мое заикание? – я усмехнулся, а фриц смутился. – Иваны угостили чем-то крупным, долбануло хорошо, в голове, наверное, месяц звенело. Да и спину распахали хорошо.

– У вас есть опыт, это хорошо, для солдат это послужит примером, – заключил унтер.

Дальше ехали молча, да и не больно хотелось общаться. Они-то меня за своего принимают, а я их резать хочу. Точнее, уже не хочу… Блин, нельзя быть таким сентиментальным, аж зло на себя берет. Когда ты в бою, или как недавно в плену, это одно, там я их валю и не думаю, отвык думать, в сорок первом еще. Но совсем другое дело, когда с ними вот так запросто общаешься. Обычные люди. Со стороны они всегда казались такими страшными и злыми, как, наверное, и мы им, а на деле… Так же трусят, переживают, в общем, такие же люди. Вот и чую, что мне их как бы уже и не жалко стало… Вон, я и в Ровно к тому водиле привязался, даже сманил с собой. Интересно, живой он или шлепнули? Жалко его, нормальный был парень, выпивоха, но адекватный.

Из кабины что-то закричали, и унтер склонился к ней. Я чуть привстал и стал разглядывать окрестности. Мама моя, да я ж тут сам был недавно!

– Водитель говорит, что точка, которую ему указали на карте, в километре отсюда. По идее, нас должны встретить… – фриц не договорил. «Ганомаг» внезапно клюнул носом и встал как вкопанный. Унтер, а с ним еще пару солдат встали и выглянули наружу.

– Что там такое, Петер?

– Патруль, кажется, приехали.

Опознание прошло быстро и без эксцессов. Хватило только моего новенького удостоверения, чтобы встретивший нас патруль выложил нам суть проблемы. А она была банальна: вон там лес, идите и уничтожьте партизан. Сколько там их, какое вооружение, ничего не знают. Думаю, они даже и не видели этих партизан.

Покатили дальше, ибо не фиг доблестным немецким солдатам пешком топать до леса, а тут до него было прилично. Кстати, в этих местах я тоже вроде был, леса здесь уже реже, чем на севере, в районе города Ливны. А у самого леса к нам присоединились еще пятнадцать солдат вермахта. Это, стало быть, оставшиеся в живых после обнаружения партизан. Командовал этим отрядом важного вида фельдфебель. Я быстренько построил солдат и, прохаживаясь вдоль шеренги, напомнил о действиях.

– Фельдфебель, вы лучше меня знаете своих людей, разбейте их на три пятерки, мы сделаем так же. Каждая пятерка берет сектор в пятьдесят метров, думаю, этого будет достаточно. Что-то хотели сказать? – это зашевелился фельдфебель.

– Так точно, господин обер-лейтенант. Разрешите уточнить?

– Конечно.

– Нам вступать во взаимодействие с другими группами?

– Какими именно, фельдфебель? – не понял и поэтому удивился я.

– Так мы же здесь не одни… – как-то растерянно ответил солдат.

– Не понял? – я сделал крайне удивленное лицо.

– Лесной массив здесь максимум километра три в ширину, вокруг только поля, и в одном месте очень топкое болото. Везде наши солдаты, партизаны тут в кольце. В общем, именно поэтому мы и попросили подкреплений, потому как знаем, что враги не ушли, а спрятались…

– Меня только что сюда назначили, я не в курсе происходящего. Это немного меняет дело, фельдфебель. На каком расстоянии друг от друга находятся наши посты?

– Многовато, около полукилометра. Лес тянется влево на шесть километров, а вправо на пять. Мы почти посередине.

– Ясно. Тогда порядок не менять. От нас одна пятерка идет к вам, направляетесь вправо, думаю, достаточно. Мы пойдем влево. Я думаю, всем ясен приказ? – Солдаты подтвердили мое мнение. – Тогда разобрать боеприпасы, и вперед!

Миномет пока не берем, он остается здесь, в «Ганомаге». На охране техники только ее водители. Один в грузовике, второй в бэтээре. Штатный радист идет в лес, как все. Я только попросил его попытаться связаться с другими отрядами, чтобы обезопасить наш маршрут от дружественного огня. Но рация молчала, никто почему-то не ответил на запрос. Чтобы далеко не ходить, я двинул в лес прямо отсюда, идя вслед за ушедшей в этом месте пятеркой. Недалеко, метрах в десяти шел. У меня, кстати, личный МП-40, мне его унтер вручил, как и четыре магазина. Самого унтер-офицера я отправил с той командой, что должна идти по самой кромке нашего отряда слева. Пусть командует там, где меня нет. Аналогично поступил с фельдфебелем, только этого направил вправо. То ли я делаю, пока не знаю, но, как уже говорил, приходится соответствовать, иначе все зря. У меня была карта, задержавшись возле техники, я внимательно изучил ее и быстро понял, что именно эта карта, как трофей, не очень ценна. Здесь совсем маленький кусочек той местности, где мы, собственно, и находимся, да и нет на ней ничего, никаких обозначений, пару батальонов, что совсем близко находятся, и все.

Просто идти мне быстро надоело, наползался уже по лесам по самое не могу. Я уже было совсем отчаялся, мучаясь от скуки, когда раздались первые выстрелы. И были они не немецкими. Затрещали винтовки Мосина, трёхлинейку я от маузера пока отличаю. Где-то слева, кажется, я даже услышал свист пролетающих пуль, и немного пригнулся. Вообще, я сейчас еще тот фрукт. Несмотря на довольно прохладную погоду, я иду в фуражке на затылке и с распахнутой шинелью. Кожаный плащ фрица, который мне достался вместе с пленным, я пока держал в бэтээре. Ни к чему он мне тут, надел чью-то шинель, найдя ту свернутой на сиденье «Ганомага», владелец не откликнулся, я и забрал. Солдаты тогда кивали дружно, поощряя мое решение.

Тем временем бой разгорелся прилично. Значит, здесь все же кто-то есть. Уж не знаю, пресловутые партизаны или еще кто, но стрельба была довольно яростной. Вот было бы весело, перебей фрицы друг друга из-за неразберихи и отсутствия радиостанции.

Вышло все даже лучше, чем я мог сам мечтать. Следуя за солдатами, приказы отдавать необходимости не было, я просто наблюдал. Четверо в серой форме вермахта были метрах в пятидесяти впереди, для леса это большое расстояние. Прислушиваясь к выстрелам, я не обратил внимания на движение слева, а в следующий момент раздался призыв на таком знаком языке…

– Хенде хох, сука фашистская! – Я аж завис на секунду. Отвык уже, вокруг только «гав-гав», да «гав-гав», а тут! Приказывающий поднять руки время не терял, а может, их было больше одного. Удар ноги под колено, и я, присев на одну ногу, стал уязвим. Следующий удар был просто традиционным. Такая плюха прикладом в голову прилетела, что дух вылетел из меня…