Моя война. Чужой - Виктор Мишин

Как же это противно, очухиваться после того, как тебе зарядили прикладом в башку. Че-е-ерт, голова сейчас лопнет, а действия партизан прямо под копирку, мне прошлый раз точно так же зарядили. Обижаться в этот раз было не на что. Одет я в форму офицера немецкой армии, сам бы так же поступил, если б шел на захват «языка». Но, думаю, прикладом бы все же бить не стал, убить вообще запросто.

– Очухался, товарищ командир! – услышал я голос над собой. Тряска еще какая-то… О, теперь различаю, что это за гул стоит. Так это партизаны наш грузовик угнали, вместе со мной болезным.

Схватив под мышки, четыре руки прислонили меня к переднему борту. Голова не держалась, так и норовила упасть на грудь. Мало того что боль адская, так еще и слабость дикая.

– Эй, не придуривайся тут! – да, проблемка у партизан с кадрами, языка не знают, что ли? Ну, мне сейчас нет смысла показывать то, что я их понимаю. Раз уж взяли в плен, нужно ждать допроса в особом отделе, ну или куда приволокут. А наглые ребятки, прям как мои в конце того – в начале этого года. Мы все так же делали. И технику угоняли внаглую, и офицеров выкрадывали. Нет больше моей группы, пропали все парнишки. Может, только Веревкин остался, да Мельник. Да уж, Мельник! А я ведь, вообще-то, знаю его новое имя у фрицев. Где он, ушел ли к нашим, или погиб? Жаль парня, мы с ним столько прошли. Да, как и с другими, но…

– Слышишь меня? Отвечай! – вновь расслышал я приказ неизвестного мне партизана. Осторожно и медленно покачав головой, всем видом даю понять, что мне плохо и я не понимаю его речь.

– Давайте я его по печени, товарищ командир, сразу, сука, заговорит! – в разговор вступил третий голос. Черт, а ведь и правда заговорю. Кто думает по-другому, попросите ударить вас в печень. Мне было бы интересно на вас посмотреть.

– Погоди ты, Мазякин, он, похоже, правда не понимает. Да еще и Лысенко его так отоварил, что долго будет отходить. Как не помер-то, почти в висок ударили. Вон сколько крови натекло, вся форма пропиталась. Ладно, шут с ним, в лагере допросят, положите его!

Меня вновь уложили на подпрыгивающий пол кузова. Надо отдать должное бойцам, уложили бережно, не бросили. Мелькнула мысль, которая напугала. Только бы тех бойцов, с которыми я сбежал из лагеря, не было бы у партизан. Тогда точно – жопа.

Тряска продолжалась долго, везли куда-то явно далеко. Я то проваливался как в яму, теряя сознание, то вновь выныривал на свет. Чего-то плохо мне, блин, как же зарядили-то серьезно.

Очнувшись в который раз, я почуял, что больше не трясет. Хорошо. Медленно открыл глаза, боль оставалась, но, кажется, стало легче. Скосив глаза в сторону, голову было больно поворачивать, я с удивлением увидел девушку. Да-да, это была молодая девушка. В ватнике и в теплой зимней шапке, она выглядела как-то нелепо, принимая во внимание то, что явно была красива. Эх, везет мне на красоток… Отставить, о чем это я? Видимо, мозги мне хорошо встряхнули.

Оглядел помещение. Да, низкий бревенчатый потолок отчетливо говорил о том, что я в самой настоящей землянке. Интересно, куда меня увезли? Самочувствие все еще оставляло желать лучшего, мутило немного, да и в животе что-то было нехорошо. Ой блин, только подумал, как вновь вырвало. Успел немного повернуть голову, чтобы на себя не попасть.

Когда перестало рвать и я вернул голову в изначальное положение, заметил, что девушка исчезла. Когда это она успела выскочить? Так, что же тут происходит, где я и что теперь делать?

– Очнулся? – услышал я голос и повернул голову на звук. Слева от меня был вход в землянку, прикрытый брезентом, возле него стоял человек. Спустя секунду полог откинулся и появился еще один.

– Товарищ комиссар, Быхова не будет пока, в нужнике застрял…

– Чего, опять что-то сожрал и обосрался? – спросил этот самый комиссар. А вообще, интересно было слушать этих людей, они-то не знают, что я их понимаю.

– Ну чего глазами хлопаешь, очухался, спрашиваю? – вновь задал вопрос комиссар. Я хотел было опять жестами объяснять, что я их не понимаю, но меня опередили: – Чего ты молчишь, ведь ты же знаешь наш язык, несколько раз в беспамятстве болтал, правда, непонятное что-то…

– Товарищ комиссар, вы можете наладить связь с кем-нибудь из особого отдела фронта? – решил сразу закинуть удочку поглубже. Раз я проболтался пока был в отключке, чего уж тут юлить. Даже если он меня на понт брал, смысла врать уже не было.

– О как! – воскликнул тот боец, что докладывал комиссару о Быхове.

– Заговорил, а ты не верил! – поучительно поднял палец к верху комиссар. – Люда же говорила, что он по-русски разговаривал, только она не поняла, о чем.

– Так что, Быхов не нужен?

– Думаю, уже нет, пусть отдыхает, – комиссар подошел ближе и встал возле нар, на которых я лежал.

– Что ж ты так мало просишь, отдел фронта, а почему не Москву?

– Думаю, с Москвой у вас связи нет, – просто ответил я тихим голосом.

– А с особым отделом фронта, значит, есть? – прищурился комиссар.

– Я не знаю, – чуть пожал я плечами. – Можете дать воды?

– А чего ж не дать, – комиссар прошел к небольшому столику, на нем стоял глиняный кувшин. Плеснув в жестяную кружку немного воды, он вернулся и протянул мне. Я думал, будет издеваться и не даст попить, но он спокойно передал мне посудину и дал выпить всю воду, что в ней была. Закончив пить, чуть отдышался и посмотрел на комиссара.

– Спасибо.

– На здоровье! – усмехнулся комиссар. – Так что, поговорим или не станешь?

– Поговорим! – кивнул я, опуская взгляд. Ситуация поганая, надо как-то выкручиваться. Черт, на фига я тогда пошел к немцам? Ведь все равно не сделал даже попытки выкрасть что-либо из документов в штабе или еще чего-то важное. Хотя когда бы я это сделал? Я у немцев и был-то чуть более суток.

– Фамилия, имя, номер части? – комиссар достал блокнот и приготовился писать, но все закончилось, едва начавшись.

– Не имею права, товарищ комиссар. Спросите что-то другое.

– Так как же я спрошу, не зная даже, кто ты и откуда.

– Оттуда я, оттуда, – качнул я головой и указал рукой наверх. – Если у вас есть связь, лучше ей воспользоваться, вам же самому легче станет. Ну не имею я права рассказывать о себе. Не немец я, если вас это волнует…

– Дезертир? – все же не оставил попыток комиссар, только вопросы задает осторожно.

– Почему? – удивился я.

– А как еще? Ты руководил отрядом егерей, ловил нас, партизан. Только не знал, видимо, что силы неравны, вот и попался.

– Каких егерей, о чем вы? Это ж салаги, третий эшелон, некоторые из них и оружие-то первый раз в руках держали. Дезертир и руководил? Кто-нибудь выжил? – комиссар сразу понял, что я о немцах.

– Двоих допросили и в расход. Остальные погибли в перестрелке. Чего, жалко их?