Моя война. Чужой - Виктор Мишин

– Стало быть, ждем следующего сеанса? Завтра?

– С чего ты взял, что завтра?

– Ну, – загадочно ответил я. – Просто так подумал.

Конечно завтра, когда же еще. Даже удивительно, что отряд выходит на связь каждый день. Видимо, серьезные задачи у них, как иначе? Поразмышляв, я пришел к выводу, что отряд тут далеко не просто так расположен. Хотя и не знаю, где мы находимся, но то, что вокруг лес, причем глухой, это точно. Как узнал? Я моторы слышу постоянно. Это не трасса, проходящая рядом, как вы себе это представляете? Лагерь партизан возле дороги? Как кафе? Нет. Источник шума здесь, в лагере, а он, стало быть, хорошо укрыт, раз здесь есть машины. И ведь они куда-то ездят!

На следующий день ничего не произошло, а вот на третий…

– Чего-то не то происходит, – задумчиво высказался комиссар при нашей новой встрече.

– Что не так? – поинтересовался я. Мы вообще, кажется, нашли с ним общий язык. Мужик он умный и невредный. Общаемся помаленьку на общие темы.

– При последнем сеансе приказали готовить встречу. Кого-то пришлют. Хоть бы намекнули, кого и зачем! Мне людьми рисковать, полосу готовить, а это всегда риск.

– Думаю, это по мою душу.

– Нескромно.

– Но это так.

И это оказалось именно так. Прилетел на удивление целый «Дуглас». Это мне позже стало известно, когда самолет уже вылетал обратно. Пока же я сидел в своей землянке и занимался тем, что общался с переводчиком отряда, тем самым Быховым. Он попросил у комиссара разрешения, и тот дал добро еще на второй день. Я подтягивал знания немецкого у этого бойца. Не самого языка, а именно того, как общаются немцы между собой. Опыт-то у меня уже о-го-го какой. Вот мы так и сидели в землянке, гавкая друг на друга на языке Гете, когда в землянку ввалились комиссар и еще несколько человек. Комиссар был чем-то всерьез озабочен и выглядел пришибленным.

– Вот ни на минуту не сомневался, что ты, гад такой, выберешься, – передо мной стоял сам Левитин. Странно, он уж давно сам никуда не летал, школой же руководит, точнее, подготовкой.

– И вам не хворать, Максим Юрьевич, – грустно произнес я, повесив голову. – Врете вы все, давно уж похоронили, наверное.

– Так все же, комиссар, как вы так «языков» берете, что они у вас несколько дней без сознания лежат? – усмехнулся Левитин, протягивая мне руку.

– Да переборщили, товарищ старший майор. – Ого, Левитин уже Судоплатова в звании догнал. Однако! Помнится, чуть более полугода назад был всего лишь капитаном.

– Оставьте нас, пожалуйста, нам нужно поговорить…

– Вы так и не показали его документы, товарищ старший майор… – комиссар перегибал палку.

– Вот его документы, – Левитин протянул папку для бумаг комиссару. – Вам достаточно прочитать первую страницу.

– Так все же Адам…

– А вот вслух говорить не нужно, – отрезал Максим Юрьевич, – вы узнали, а более никто не должен. Вам ясно?

– Все ясно. Я вас покину.

Когда все вышли, кроме Левитина и еще одного человека, начался разговор. Нет. Для начала бывший учитель налетел на меня и крепко обнял, молча, без слов. А вот потом началась беседа.

– Рассказывай, – просто махнул рукой новоиспеченный старший майор и сел на табурет. До этого я, конечно, сто раз обдумывал, что говорить, а что нет. Все же про плен решил не скрывать. Мало ли что? Вдруг кто из ребят вышел и донес, врать не хотелось. Вот и вывалил весь свой рассказ на Левитина.

– Это очень хорошо, что ты решил идти к немцам. Просто отлично, главное, смог устроиться, – высказался Левитин после того, как я закончил. Он даже не остановил меня ни на секунду, когда я рассказывал про плен.

– Максим Юрьевич, я не знаю…

– Тебя таким ответам не учили. Ты влился в подразделение, тебе ставил задачу напрямую командир немецкой дивизии, значит, тебе поверили, и ты именно влился. Знаешь, сколько уходит времени и сил на подготовку к такому внедрению? Месяцы! А то и годы. А ты, везунчик хренов, на шару пришел, и с немцами как с давними знакомыми. Павел Анатольевич не зря всегда говорил, что ты лучший у нас. Тебя только направить нужно, а дальше ты сам все сделаешь. Итак, сможешь вернуться?

– Куда? – не понял я.

– Брось. Все ты понял! Андрей, мы не можем упустить такой шанс внедрить к немцам своего человека.

– Да что я там смогу сделать? Это ж обычное подразделение третьего эшелона. Какие там секреты? Меня только и могут, что привлечь к поиску партизан, – усмехнулся я. – Да и то неудачно!

– Очень удачно. Очень! Как мы тебя ждали, ты бы знал…

– А что в том лесу делали партизаны, да еще и таким количеством?

– У них «язык» был, правда, чуть живой и сдох по дороге, но им нужно было выходить. И они вышли. Заодно и тебя притащили. Ну, так что?

– Да вернуться-то, я думаю, не проблема. Раны есть, сошлюсь на то, что сбежал. Помурыжат, конечно, но, думаю, и в этот раз прокатит…

– Что сделает?

Опять я ляпнул.

– Ну, думаю, никто не прочухает о том, что я подставной. Этого Шульца когда допрашивал, специально вызнал, есть ли семья, кто они, есть ли друзья на фронте. Короче, если удастся отвертеться от своей бывшей роты, которой командовал Шульц, то никто меня на фиг не узнает. Но, конечно, риск есть всегда. Все же я ненастоящий Шульц. Да и язык у меня далек от совершенства. Спасает только заикание, пока в госпитале лежал, привык так, что уже почти не слежу за собой, на автомате получается.

– Ты даже сейчас иногда заикаешься.

– Будешь тут, когда в тебя столько всего прилетает, – возмущенно выдал я. – Эти, вон, вообще чуть башку не отбили. Надо же так ударить, меня полоскало три дня.

– Ладно, я уже обматерил партизан и их усердие. Они на рывок шли, не злись на них.

– Да все я понимаю. Обидно просто. Юрич, на мне уже клеймо ставить некуда, – поплакался я, но сменил тему сам: – Задача-то какая?

– Просто добыча сведений, любых, что посчитаешь важными. Даже информация о количестве и роде войск, что рядом с тобой, и то важно. Нужно, чтобы ты как можно дольше там служил. Правда, был бы ты там в какой-нибудь нестроевой должности, нам было бы спокойнее, мало ли куда тебя могут послать. Но и так нужно держаться столько, сколько сможешь. Там ведь железная дорога проходит, так?

– Это в том селе, где штаб дивизии? – увидев кивок, продолжил: – Да.

– Вот. Какие эшелоны, сколько. Какие части проходят мимо. Связь через этот отряд. У них есть люди во всех деревнях поблизости от твоего места службы, договоритесь, как передавать.

– Вот на этом и спалимся! Всегда найдется какая-нибудь гнида. Чем больше посредников, тем хуже. Надо как-то минимизировать общение с партизанами. Точнее, лучше бы вообще никто из них так и не узнал бы, кто я в реальности. Возьмут кого за жопу, сдаст, и будет нам кисло. Ладно, если меня просто грохнут, так могут заставить работать на них. Даже сейчас, если кто-то из партизан попадется, наверняка на допросе сольет данные о том, что в отряде был немец, но его отпустили…