Тень иракского снайпера - Александр Грич

После третьего такого визита Брюс понял, что в покое его не оставят, запер дом, поручил садовнику следить за садом, пулмену — за бассейном. Оставил адрес, куда ему пересылать почту, — какой‑то почтовый ящик в Филадельфии. И уехал. Справедливо рассудив, что через какое‑то время все забудется, можно будет вернуться и начать жизнь с чистого листа. Никто не знал однако, с какими чувствами он уезжал.

— А чего тут не знать? — Потемкин налил вина Лайону и себе. — Горькая обида. Человек пять лет был под пулями, выполнял свой долг. Вернулся домой — и места себе найти не может… Среди вернувшихся с войны самый высокий процент самоубийств… Мало кто из них легко вписывается в мирную жизнь — это известно.

— Вам другое неизвестно, шеф. Я выяснил, что в армии Брюс был в группе «С». Ну, спецзадания, контрразведка, работа с местными…

— Сурово. — Потемкин покачал головой. — Но подробности ты мне расскажешь потом. Сейчас — что сталось с его бандой?

— Там действительно есть что рассказать… Дом находится в весьма благополучном населенном районе. Скрытно эвакуировать окрестности — никакой возможности. Поручиться, что при таком скоплении людей и техники к кому‑то из соседей не залетит пуля, тоже никак нельзя. Дом оцепили подразделения SWAT (Special Weapons And Tactics — так называются в США особые подразделения захвата преступников, когда нужны скорее военные методы, чем полицейские. — Ред.). Пригнали спецтехнику. Специальные люди, когда дом уже был окружен, обошли всю округу, предупреждая соседей. Чтобы никто и носа не высовывал, пока все не закончится.

Дальше — больше: вызвали вертолеты со штурмовым десантом на борту. Выглядело все это куда как внушительно, но если бы эти ребята решили принять бой — трудно даже себе представить, что было бы.

К счастью, наш переговорщик тоже оказался из «котиков». Он нашел нужные слова. Общие знакомые какие‑то у них оказались с Брюсом — не знаю уж, на самом деле или нет… Короче говоря, Брюс приказал своим людям сдаться и сам вышел первым с поднятыми руками.

— Выходит, Рейнолдс оказался прав? — хитро посмотрел на Лайона Потемкин.

— Страшноватая это правота, шеф. Четверо вооруженных военных со спецназовцем во главе — только подумайте, что было бы, если бы они решили отбиваться.

— Ладно, — заключил Олег. — Все хорошо, что хорошо кончается.

Лайон тщетно пытался согнать с лица улыбку — до того приятно ему было сообщить Потемкину нечто интересное. Но согнал наконец.

— Знаете, какая татуировка на руке у Брюса, «котика» нашего? «333» с надписью «PERICULUM IN MORA». Точь‑в‑точь как на наших покойничках.

* * *

— Я освобожусь в десять тридцать, но вы, если хотите, можете прийти и раньше — я предупрежу Бетси, мою помощницу, и вам покажут, как подняться на балкон… Посмотрите, как мы работаем.

Голос в трубке был совсем молодой и прямо‑таки искрился и звенел от удовольствия — так чувствует себя человек после хороших физических нагрузок, когда организм в тонусе и кажется, что можешь горы свернуть.

И вправду можешь — в этом мудрость древних гимнастик. Те, кто ими занимался, может, и не жили дольше других, но само качество жизни — когда внутри тебя все поет, когда ты способен перевернуть мир, — это чувство ни с чем не сравнимое.

Голос в трубке принадлежал Адель — той самой персиянке, единственной, давней и неизменной страсти Брета Леборна, которая отказалась выходить за него замуж, но уже благополучно пережила двух его бывших жен и мирно уживалась с третьей. При этом растила любимую, его единственную лочь с непривычным европейцу именем Патимат — ту самую юную красавицу, которую Потемкин встретил в мастерской художника. Дикая серна, газель, и что там еще из восточной поэзии?.. Но эта газель каждый день приносила в мастерскую отцу горячий завтрак, а еще, как после узнал Потемкин, училась в университете на психолога, а еще подрабатывала на уик‑эндах в одном из самых дорогих ресторанов Фриско и гордилась тем, что карманные деньги на свои расходы она у родителей не берет.

Потемкин знал, что Адель — хозяйка одного из самых популярных в городе гимнастических залов. Не регулярного фитнеса, который полон разнообразных тренировочных машин и снарядов и где крепкий запах пота так же обычен, как запах попкорна в американских кинотеатрах, а гимнастического зала, больше похожего на балетную студию, c такими же зеркалами во всю стену, с разновысокими перилами, с балетными станками. Называлось это «барр» — и Потемкин никогда в таких залах не был, вся его информация о «баррах» до сих пор была получена из объявлений в Сети. Вот он и решил, что совсем не грех будет подождать эту неведомую, но почти легендарную в художественных кругах Фриско даму и посмотреть, что в этом зале происходит… С балкона? Ну, так пусть с балкона.

Хорошо, когда город — это город! И когда центр его расположен компактно. И когда можно куда угодно ходить по улицам, не думая о том, что нужно ехать десять, а то и двадцать, а то и тридцать миль в один конец… За это Потемкин не любил Лос‑Анджелес. Прогулявшись по улице Ван Нисс, миновав чудесное традиционное классическое здание Оперного театра, Потемкин свернул на Стренд. Еще три минуты — и он рядом с невысоким, двухэтажным, темного камня зданием, на котором алыми буквами выведено: АДЕЛЬ.

Молодая хорошенькая брюнетка в спортивной форме встретила Потемкина у дверей:

— Вы к Адель? Пойдемте.

Наверху был балкон, опоясывающий зал. На нем стояли стулья — очевидно, в дни соревнований или праздников здесь располагались зрители. Потемкин сразу приметил нишу, где стояло удобное полукресло. Сидящий в этой нише почти не был виден снизу, зато сам мог спокойно наблюдать за всем происходящим.

В зале занимались семнадцать человек — тринадцать женщин и четверо мужчин.

— Раз, два, три — переворот, отжимание на одной руке… Раз‑два‑три — переворот, отжимание на другой руке.

Легли на живот… Глубоко вдохнули…

Раз‑два три — подняли ноги и руки, максимально… Больше, Джулия, больше! Раз‑два‑три — Чарльз, не спи! Раз‑два‑три — поднялись. Подняли руки! Восстанавливаем дыхание…

Командовала этим парадом черноволосая статная женщина — сильная и стройная. Отсюда, сверху, пока не видно кожи лица и прочих деталей, ей легко можно было дать лет двадцать пять — от силы.

«Интенсивность у них высокая, — отметил про себя Олег. — Наверняка это продвинутая группа, начинающим такой темп и ритм не под силу».

Занятия продолжались. Потемкин отметил, что ведет их Адель с явным удовольствием. Это важно — такие вещи не сымитируешь. Они или есть, или их нет и не будет. И Олег подумал, что Брет Леборн выбрал эту женщину отнюдь не случайно. А если точнее — наверняка она его выбрала.

«Мужчины предпочитают думать, что это они управляют событиями, — привычно подумал Потемкин. — Что именно они принимают решения. Отвечают на вопросы и вершат судьбы… А на деле часто это все оказывается лишь отображением воли женщины. Особенно если женщина попадется такая, как эта Адель. Ау, забитые, всеми позабытые женщины Востока, где вы?»