Тень иракского снайпера - Александр Грич

Но ладно, хватит лирики. Потемкин принялся изучать группу. Средний возраст женщин лет тридцать пять — сорок. Только трое страдают от избыточного веса. Они и делают примерно половину упражнений — общий темп группы им явно не под силу.

Зато остальные работают на полную катушку.

Женщины — по преимуществу белые, двое только — восточного типа, китаянки как будто. У мужчин — двое молодых афроамериканцев — возраст до тридцати, один китаец — сухой, жилистый, легко выполняющий самые трудные упражнения, рядом с ним — белый, примерно его ровесник. Тоже работает хорошо, хотя чуть расплылся — мышцы не в лучшем тонусе. Стоп! Где ты его видел, господин Потемкин? А, конечно же, на «pool party», это он в бассейне толковал с волосатым бизнесменом и этой дамой, Ракель Початовски, которая рассказала столько интересного. Как она его назвала тогда, у бассейна? Коллега? Да, это точно он. И, помнится, бизнесмен тогда над ним подшучивал на правах старого знакомого и даже голоса не понижал, специально чтобы всем вокруг было слышно… Как же этого человека звали и что Лайон о нем говорил?

Помнится, речь шла о том, что этот парень — кажется, его зовут Джордж, Джордж Кейплин — подавал некогда блестящие надежды, но потом их не очень оправдал. Начинал как художник, а теперь он то ли критик, то ли искусствовед, ведет колонку в одной из самых популярных газет города, его блог в Интернете читают чуть ли не пять тысяч человек… Все у него в порядке, а он вроде бы жизнью недоволен. Что там волосатый бизнесмен ему предлагал на правах старого знакомого? Место управляющего в своем магазине? Кстати, вот уж кто уверен в себе и доволен собой — так это именно он, хозяин сети магазинов, так вольготно и умело беседовавший об искусстве. Какое‑то персидское имя… Хурам его зовут, кажется? Высокая у него самооценка, здесь уж не ошибешься. Когда человек вполне осознает важность собственной персоны и своей миссии на этой планете. Да еще если он, как этот самый Хурам, достаточно умен и образован для того, чтобы ни в коем случае это не выпячивать и стараться держаться в тени.

Держаться в тени, предположим, у таких людей не очень получается, но уже желание похвально. Именно поэтому, кажется, Джордж Кейплин, который сейчас прекрасно отжимается на одной руке — и недолюбливает Хурама… Впрочем, все это — впечатления от светской встречи, почти праздничной. В жизни все может оказаться совершенно по‑другому.

Ровно в десять двадцать семь Адель завершила занятия, попрощалась с группой и махнула рукой в сторону балкона. Потемкин обратил внимание, что единственный человек в зале, поднявший голову и поглядевший на балкон, — это Джордж Кейплин. Все остальные пошли в раздевалку. Джордж двинулся было следом, а потом, словно вспомнив что‑то, остановился, взглянул на Потемкина снова и, улыбнувшись, помахал рукой — узнал, значит.

Они встретились внизу почти как старые знакомые.

— Вы, конечно, к Адель. Надолго, если не секрет?

— Никаких секретов. Думаю, на полчаса, не больше…

— Вам после в какую сторону?

— На Торк. Минутах в пятнадцати отсюда.

— Ну и мне в этом же направлении. Я вас не стесню, если мы пройдемся вместе? Как раз через полчаса я буду готов после душа и могу подождать вас в фойе.

— Рад буду…

— Джордж, ты сегодня опять работал вполсилы! Хотела бы я понять, что именно мне надо сделать, чтобы ты перестал сачковать на занятиях? — Голос Адель и в жизни был хорош — звонкий, мелодичный, и сама она дышала здоровьем и энергией — в данном случае телефонное впечатление было точным.

— Если бы я мог записаться к вам в группу, — сказал Олег почти искренне, — я бы сделал это не раздумывая, сегодня же.

— Ну и кто же вам мешает? — Адель смотрела на него с явным интересом. — Брет говорил, что вы в своем деле почти такой же выдающийся человек, как он — в своем. А от него такое нечасто услышишь. Ладно, пошли ко мне, вы ведь поговорить хотите…

Джордж помахал рукой и ушел в душевую, а Олег с Адель прошли в ее крохотный кабинет, весь уставленный спортивными призами, кубками, чашами, пирамидами… На стенах — дипломы и грамоты, а один простенок, самый заметный, у окна, увешан фотографиями с автографами и дарственными надписями… Олег бросил быстрый взгляд — конечно, он никого из этих симпатичных людей не знал… Другая страна, другое время, другие герои.

— Раз вы хотели к нам записаться, значит, вам понравилось. — Адель не задавала вопросов, просто констатировала факт. — Все это я создала своими руками… Нет, Брет, конечно, помог сначала, с покупкой. Но купила я бизнес почти издыхающий, нерентабельный, скучный.

А сейчас у меня от клиентов отбоя нет, организуем чуть не каждый месяц дополнительные группы, работали в одну смену, потом — в две, а сейчас уже — в две с половиной. От шести утра и до двенадцати ночи. Впечатляет? — И без перехода: — Так чем я могу вам помочь?

— Даже не знаю, — пожал плечами Олег. — Давайте я расскажу вам ситуацию. Брет — человек не только талантливый, но и весьма работоспособный. Он написал за последние годы больше сотни портретов. Но в последний месяц двое из тех, с кого он писал портреты, убиты. Причем одинаковым способом, удушены… Впрочем, вы ведь газеты читали?

Адель никак не реагировала, слушала молча.

— Выяснилось, что год назад тем же способом был убит еще один человек — и тоже бывший клиент Брета. Полиция тогда быстро нашла убийцу, тот сознался, и дело большой огласки не получило.

— Конечно, не получило, — протянула Адель. — Брет и губернаторше звонил, и конгрессмену… Вы же знаете, что публика — дура. Никто не станет вникать в подробности — что именно произошло и как. Получается, помощник Леборна задушил человека, с которого Леборн писал портрет. И тут Леборн, и там Леборн — и все в нехорошем контексте… Станут после этого клиенты у этого Леборна заказывать портреты, сами скажите? Вы же знаете, какой этот бизнес чуткий…

Олег слушал внимательно. Сам художник об этой стороне дела предпочитал не говорить. Но звонил‑то влиятельным знакомым он, никто другой. И еще одно понял Потемкин: Адель — да, она успешна в бизнесе. Да, она очаровательна. Да, она сама отказалась выйти замуж за Леборна… Все это так… И тем не менее она относится к той категории женщин, которые годами, десятилетиями даже, соперничают с мужчинами, с которыми жизнь их свела. Как бы успешна, независима и красива ни была Адель, в каждом ее слове, в каждом поступке — незримая конкуренция с великим художником. Боже упаси высказать это вслух — вот лучший способ стать навечно врагом этой яркой женщины. А вот подчеркнуть ее — именно ее значимость, — это как раз то, что нужно…

— У меня на этой неделе — сплошные подарки, — улыбнулся Олег вроде бы безо всякой связи с предыдущим. — Познакомился с вашей дочерью. Патимат — само очарование. И так трогательно заботится об отце. Вам есть чем гордиться… А вы для меня — еще один подарок. Поверьте, я многое о вас слышал, но не думал, что встречусь с такой молодостью и красотой…

— Э, да, может быть, это вы из Персии, а не я? Вы поете прямо как соловей над розой… Сплошной Шираз — если я правильно помню название этого места.