У сыщиков каникул не бывает - Татьяна Сотникова

– Неужели мама? – недовольно поморщился Саня.

Но это была не мама. Взволнованный Анкин голос отчетливо и поспешно протараторил:

– Он на остановке! Спускайтесь скорее!

Наверное, солдаты по тревоге не одеваются так быстро, как оделись Саня с Пашкой. Им казалось даже, что лифт ползет слишком медленно.

– Пешком надо было бежать! – нетерпеливо приплясывал Пашка.

Саня улыбался. Он-то, несмотря на волнение, помнил, что лифт все же движется быстрее Пашкиных шустрых ног.

Анка отчаянно махала руками, будто уплывала на унесенной ветром льдине. Но стояла она не на льдине, а на каменном барьерчике, отделяющем дворовый скверик от тротуара.

– Вот дура! – выдохнул Пашка. – Взгромоздилась, как памятник. Да на нее уже вся Москва внимание обратила, не то что Канарейка!

– Быстрей, Пашка! Опять упустим! – Саня оглянулся на бегу. – Кстати, памятники руками не машут. И такой зоркостью, как Анка, не обладают.

Не добежав до барьера, ребята увидели, что Анка в отчаянии махнула рукой и спрыгнула на тротуар. Через мгновение послышался звук закрывающихся троллейбусных дверей. Ребята увидели только, как штанги троллейбуса скользнули по проводам и понеслись по Малой Дмитровке к Пушкинской площади.

– Анка с ним поехала! Чтобы не упустить. Вцепилась, как клещ, теперь ни за что не отстанет! – воскликнул Пашка. – А нам что делать? Даже бегом мы до следующей остановки не успеем!

Пашка в расстройстве хлопнул себя по лбу. Шлепок получился звонкий – во всяком случае, громче, чем выстрел из винтовки с глушителем.

Саня нащупал в кармане деньги и, подойдя к краю тротуара, замахал рукой. Первый же «Опель» лихо притормозил, подрезав желтый «Москвич» муниципального такси.

– Быстрей! – не спрашивая, куда надо ехать, махнул водитель «Опеля».

Его поспешность была понятна: из «Москвича» уже вылезал таксист. Лицо его не выражало доброжелательности.

Ребят не надо было уговаривать. Они юркнули на заднее сиденье «Опеля».

– Мы отстали от того троллейбуса, – объяснил Саня, протягивая таксисту десятку. – А в нем маленькая девочка одна осталась. Испугаться может. Так что нам надо на какой-нибудь остановке в этот троллейбус сесть.

Водитель вздохнул. Видно, расстроился, что останавливался из-за такой ерунды. Он газанул так, что ребят вдавило в сиденье, – и через три минуты они уже встречали троллейбус с Анкой и Канарейкой на остановке напротив театра «Ленком».

– Хлеб да соль вам, – поздоровался Пашка, входя в троллейбус.

Анка показала язык.

Наверное, Канарейка спешил. Он часто посматривал на часы, и оглядываться по сторонам у него уже не было времени. Это облегчало слежку. Ребята даже не особенно таились, боясь потерять очкарика из виду. На этот раз его очки сверкали голубыми стеклами.

На эскалаторе метро «Пушкинская», удостоверившись, что Канарейка скользит метрами десятью ниже, Анка стала рассказывать, как она наткнулась на «объект».

– Представляете, подходит мой троллейбус, и вдруг я вижу, что рядом со мной собирается входить… он! Я как увидела его очки, чуть не вскрикнула. И вдруг мои руки сами собой роняют под троллейбус куртку. Я ее сняла, потому что жарко стало, – тараторила Анка. – Так вот, он вниз взглянул, а я руками вот так взмахнула, как будто растерялась, – и очки с него сцарапнула. Очки – вслед за моей курткой. Все кричат водителю: «Стой, стой!» Куртку и очки мы достали, а троллейбус уехал. Он стоит злой, стеклышки в очках проверяет. А я за вами побежала. Еле успела до следующего троллейбуса.

Ребята выслушали Анкин рассказ.

– Ничего себе, у тебя находчивость! – восхитился Саня.

– Да ну, Чибис, какая это находчивость? Для находчивости время нужно, хотя бы секунда. Чтобы сообразить. А ты же слышал: она все делала, не соображая. Это инстинкт. Как у кошки. Когда кошка воробьев ловит, много она соображает? – махнул рукой Пашка, на всякий случай чуть-чуть покосившись в Анкину сторону.

Еще обидится как-нибудь… ярко выраженно. А тут ступеньки вон какие крутые. От незначительного толчка будешь кувыркаться по всему эскалатору. И Канарейку снесешь по дороге, и всех остальных пассажиров.

– А у некоторых даже инстинкта нет. Бегают по дворам, как собаки, только слюну разбрызгивают. Следят за одним, гоняются за другим, а в итоге возвращаются без никого и говорят: да я так, побегать вышел!

Анка произнесла все это нахальным тоном, с полной уверенностью в своем преимуществе. И Пашка, конечно, прикусил язык. Сдержался. А вообще-то, если быть честным, девчонка молодец. Ее даже наградить можно.

«Не буду над ней прикалываться. Минут десять», – решил он.

В метро следить за «объектом» было, конечно же, сложнее. Но интереснее. К тому же можно было не волноваться о том, что Канарейка обнаружит слежку. Куда тут! Столько людей, столько лиц мелькает перед глазами! Толпы народа медленно перетекали в узкие ручейки эскалаторов и в переходы между станциями. При посадке на поезд было еще труднее. Саня предупредил друзей:

– Главное, не торопиться. Он в самую последнюю секунду может передумать. Или не сесть, или хуже того – выйти из вагона перед самым закрытием дверей. Я видел в фильмах, как таким образом отрываются от слежки. А мы запрыгнем в вагон и поедем. Ту-ту-у! До свидания!

Анка презрительно поджала губы. Вот еще! Будут ее инструктировать, как следить за человеком в общественном транспорте! Да она сама любому может лекцию прочесть на эту тему.

Куда же он едет, этот странный человек канареечного вида? Для чего вдруг закрыл глаза абсолютно черными стеклами очков? Что думает, спрятавшись за ними?

Все трое друзей не сговариваясь мечтали получить ответы на эти вопросы.

Канарейка вышел на «Киевской». И если раньше ребята почти не обращали внимания на одежду своего подопечного – просто привыкли к его странностям, – то теперь поняли: резиновые сапоги и рюкзак свидетельствуют о том, что дальнейший маршрут Канарейки лежит за город.

Выйдя из метро, он направился к кассе пригородных поездов. Пашка, отделившись от друзей, пристроился в очереди прямо за «объектом».

– Переделкино. – Вернувшись, Пашка показал три билета. – Интересно, далеко это?

– Я туда с родителями ездил, – сказал Саня. – По-моему, всего несколько остановок. Бежим, а то отстанем!

Как только они шмыгнули в последний вагон, электричка тронулась.

– Где же он? – шарила глазами по вагону Анка.

– Ты что, в электричках не ездила? – удивился Пашка. – Так ведь часто делают: заскакивают в последний вагон, а потом переходят к голове. Зашел он сюда, я точно видел!

Канарейка сидел на переднем сиденье первого вагона. Пока ребята перебегали из вагона в вагон, у них росла тревога: упустили! Когда «объект» нашелся, они, облегченно вздохнув, присели на сободные места. Пашка даже головой повел: ничего себе, откалывает шуточки их клиент! Зачем ему понадобилось проходить весь поезд из конца в конец? Словно почувствовал слежку… Нет, вряд ли.