Кто развязал Первую мировую. Тайна сараевского убийства - Владислав Гончаров

Программа радикальной партии, сформулированная в первом номере ее органа «Самоуправа» 8 января 1881 года, говорила о «благосостоянии и свободе народа внутри страны, независимости страны и объединении «с другими частями сербской нации за границей». Специальный отдел программы был посвящен необходимости организации и обучения сербской армии. В ожидании того момента, когда армия должна будет приступить к действиям и выполнить поставленные ей задачи, программа в отделе «Иностранная политика» указывала, что «надлежит изыскать способы помочь путем интеллектуального развития разрозненным и неосвобожденным частям сербского народа и поддержать сознание единства нашей нации в сербских провинциях, которые, находясь вдали от нас, подвержены влиянию иностранных элементов». Другими словами, надлежало поддерживать недовольство в сербских областях, находившихся в пределах Турции и монархии Габсбургов, пока грядущая война за освобождение не присоединит их к Великой Сербии.

Эти две политические идеологии: с одной стороны – индивидуальные террористические акты, осуществляемые недоучившимися студентами и военной кликой, с другой стороны – национальное объединение при помощи хорошо подготовленного движения, которое должно было завершиться войной с Турцией и Австрией, как того требовала радикальная партия, – определяли сербскую политику до мировой войны, когда восторжествовала радикальная партия. Порою руководители обоих направлений действовали в согласии, как это было, например, во время дворцовых убийств 1903 года, но иногда они находились в резкой оппозиции друг к другу – например, весной 1914 года по так называемому вопросу о приоритете. Наличие этих двух программ дает нам ключ к запутанной и весьма спорной проблеме происхождения и взаимоотношений «Народной Одбраны» и «Черной руки», а также и к нашумевшему салоникскому делу 1917 года, которое так же разожгло политические страсти в Сербии, как дело Дрейфуса во Франции.

Пашич и радикалы быстро стали непримиримыми врагами короля Милана из-за его жестокой, кровавой расправы с бунтовщиками в Заекаре, из-за того, что он совершенно не считался с сербскими национальными интересами, и еще из-за скандального поведения короля в частной жизни: Милан подолгу жил в Вене, где проводил время в сомнительном обществе.

Впоследствии такая же враждебная позиция была усвоена по отношению к его преемнику, королю Александру, особенно когда тот женился на женщине сомнительного поведения, ставшей королевой Драгой. Королева Драга была бездетна, и многие подозревали ее в том, что она стремится сделать наследником престола одного из своих братьев. Опасения и недовольство постепенно объединили многих радикалов и революционных офицеров армии в борьбе против существующего режима. Один сербский историк писал:

В ночь на 11 июня 1903 года эти убийцы-патриоты внезапно ворвались во дворец, убили короля и королеву, пытавшихся спрятаться, хладнокровно пристрелили братьев королевы и убили нескольких министров. Одним из главных руководителей этой жестокой дворцовой революции был молодой армейский капитан Драгутин Димитриевич, который при этом был случайно ранен тремя пулями, так и не извлеченными у него до конца жизни. Другим руководителем был молодой лейтенант Танкосич, распорядившийся убить братьев королевы. Оба они впоследствии стали главарями «Черной руки» и тоже в порядке «патриотического долга» участвовали в подготовке сараевского заговора против австрийского эрцгерцога.

После трагической ночи 1903 года, которая возвела Петра I Карагеоргиевича на залитый кровью трон Александра Обреновича, заговорщики, произведшие дворцовую революцию, продолжали поддерживать связь между собой, для того чтобы противодействовать возможной контрреволюции, а также ради личных интересов и политических выгод. Они часто собирались и вмешивались в политику партий, когда считали затронутыми свои интересы. Но когда в стране восстановилось равновесие и созданный ими новый режим уже казался достаточно прочным, их организация оказалась не нужной для ограждения безопасности государства и их вмешательство в политику вызывало недовольство у радикалов и у широкой публики. Поэтому военные заговорщики как организованная группа постепенно отходили на задний план, пока не возник новый кризис.

В 1908 году в день провозглашения Австрией аннексии Боснии и Герцеговины Милован Милованович, бывший тогда сербским министром иностранных дел, созвал у себя вечером нескольких министров и видных общественных деятелей. Среди приглашенных были Пашич, Люба Стоянович, профессор Люба Иованович, бургомистр города Белграда и другие. Все они собрались для того, чтобы обсудить, какие меры следует принять в ответ на австрийскую «провокацию». Было решено, что бургомистр пригласит на следующее утро в Городскую думу ряд видных сербских деятелей, в том числе историка Станоевича. На этом собрании была организована «Народна Одбрана». Это общество должно было обучать добровольцев и вообще всячески способствовать усилению Сербии на случай вооруженной борьбы с целью помешать Австрии осуществить ее аннексионистскую программу.

Всеобщее негодование, вызванное в Сербии тем, что Австрия нарушила условия Берлинского трактата и аннексировала сербские земли, о которых мечтала Сербия, снова привело к дружному сотрудничеству руководящих представителей обеих отмеченных выше тенденций. Таким образом, при основании «Народной Одбраны» в нее вошли политические лидеры радикальной партии и офицеры армии, вроде Димитриевича, Танкосича и генерала Бозо Янковича. В нее вошел также Живоин Дашич, директор правительственной типографии, в которой работал Габринович перед тем, как отправился убивать Франца-Фердинанда. Членом этой организации был и Милан Прибышевич, брат которого Светозар являлся одним из наиболее ярых противников Австрии в хорватском сейме. Как передают, в день убийства эрцгерцога и его жены, он получил из Сараева телеграмму, в которой с явным намеком на совершенное преступление сообщалось: «С обеими лошадьми покончено»[21].