Шпионский роман - Борис Акунин

– …Наши дипломаты недооценивают ихнего самурайскогоковарства, товарищи, – говорил он. – Переговоры переговорами, но даже если мыподпишем с ними договор о нейтралитете, что для самурайской кликидипломатический документ? Когда это японцев договоры останавливали? Может,когда они в 1904 году без объявления войны на Порт-Артур напали? Или на Хасанев 38-ом? На Халхин-Голе в 39-ом? Я так считаю, товарищи, что сейчас наступаетрешающий момент. В эти самые дни в Токио определяется, куда качнет Японию: наСевер против СССР или на Юг, против американцев. А что самураи полезут вбольшую драку, сомнений не вызывает. Ихняя военщина нарастила такую мощь, такразогналась, что не сможет остановиться, даже если захочет…

Дальше Лежава коротко обрисовал борьбу, которую ведут двепартии внутри японской верхушки – армейская и морская. Генералы выступают завойну на суше, против Советского Союза. Адмиралы – за войну на море, противСША. И те, и другие оказывают давление на императора Хирохито. По мнениюмайора, все силы и средства следовало бросить на то, чтобы помочь морскойпартии – вот ключ к победе в предстоящей войне с Германией. А что войны с немцамине избежать, чуть раньше или чуть позже, это и без форсированныхразведмероприятий спецгруппы «Затея» понятно.

Октябрьский на выступавшего ни разу так и не взглянул, ноклинки в блокноте делались всё хищнее – с зазубринами, со стекающими каплямикрови. Появились там и самурайские мечи, единственное свидетельство, чтостарший майор все-таки слушает коллегу. А не смотрел он на Лежаву, потому чтоимел к нему счет, до сих пор не предъявленный и не оплаченный.

«Японец» заметно волновался. От этого грузинский акцент, ибез того более очевидный, чем у Наркома, сегодня особенно чувствовался – имяяпонского императора, например, прозвучало, как клекот орла: Кхырокхыто.

Дела у Лежавы были так себе. Еще недавно его направлениесчиталось ведущим, особенно после подписания Советско-германского пакта, когданемецкая разведка якобы свернула работу против СССР и передала свою агентуруяпонцам. Но после блицкрига немецкая угроза снова вышла на первый план. Лежавеурезали финансирование, он стал реже бывать у Самого. Оттого сейчас инервничал.

Три года назад, в разгар беспощадной чистки, японскаяопасность (плюс кое-какие личные качества) спасла ему жизнь, он осталсяпоследним из могикан, разведчиков доежовской эпохи. Октябрьский помнил время,когда Лежава был единственным грузином в начсоставе НКВД. Тогда на Лубянкепреобладали евреи, латыши, поляки – представители наций, активней всегоучаствовавших в революции. Но времена переменились, теперь в центральномаппарате стало много кавказцев: сам Нарком, народный комиссар госбезопасности(фамилия у того русская, но родился он в Грузии, и мать грузинка), многиеключевые работники. Только вряд ли это обстоятельство могло выручить Лежаву.Нарком национальному происхождению значения не придавал, а что привел с собоймного грузинов и армян, так это не из местнического патриотизма – просто взяллучшие кадры с предыдущего места службы, из Закавказья.

– Хорошо, товарищ Японец, – оборвал выступающего Нарком. –Дальше ясно. Теперь послушаем товарища Американца.

Тут Октябрьский поднял голову, стал слушать внимательно.«Американца» (он, один из всех, был в костюме и галстуке) старший майор виделвпервые. Знал только, что это Епанчин из «Службы связи» – Коминтерновскогоотдела, ведающего нелегальной работой за рубежом. Судя по фамилии и манереговорить – из бывших. Не из белогвардейцев, конечно, – слишком для этого молод,а из второго поколения, кого увезли в эмиграцию ребенком. Из таких получалсяотличный материал для агентурной работы. В свое время, служа за границей,Октябрьский активно привлекал подобных ребят, и с очень неплохими результатами.

«Американец», как ему и полагалось, гнул свою линию.

Всякому здравомыслящему человеку, кто умеет смотреть взавтрашний день, понятно: правящие круги США поставили перед собой цельдобиться мирового господства. Первый шаг на этом пути они сделали благодаряимпериалистической войне, когда мировой финансовый центр переместился изЛондона в Нью-Йорк. Новая европейская свара американской олигархии только наруку. Большая война ослабит и Западную Европу, и Советский Союз, а капиталистыСША нагреют руки на военных заказах и поставках. Известный Наркому источник«Курильщик» сообщает, что руководство американской разведки готовит рядмероприятий, цель которых – как можно скорее спровоцировать конфликт междуМосквой и Берлином. Президента Рузвельта крайне тревожит усиление Германии,американская администрация надеется, что вермахт надолго увязнет на Востоке. Еслимы сейчас позволим американским агентам бесконтрольно действовать в Европе, этобудет иметь тяжелые последствия.

Примерно с середины выступления Октябрьский снова началрисовать – теперь всё больше арабески и вензели. Аргументация у Американца быласлабовата.

– Ничего, – засмеялся Нарком. – Мы америкашкам воткнем взадницу Хирохито, чтоб не скучали. У товарища Японца на этот предмет есть изадумки, и наработки.

Помрачневший было Лежава просиял улыбкой, закивал.

– Теперь вы, товарищ Англичанин.

Старший лейтенант, успевший-таки цапнуть из вазы персик,выплюнул в ладонь косточку, вытер губы, вскочил. Этого парня из Иностранногоотдела, Матвея Когана, Октябрьский один раз уже видел, тоже на «файв о’клоке»,и окрестил про себя «Мальчиком Мотлом». Лицо у рыжего старлея было довольнонахальное, с россыпью бледных веснушек, глаза шустрые. Из таких получаютсяотличные агенты и оперативники, подумал Октябрьский и вдруг поморщился – вголову пришла неприятная мысль. Между прочим, он тут самый старый, черезнесколько месяцев стукнет пятьдесят. Обоим народным комиссарам едва за сорок,Лежаве, кажется, тридцать шесть, Епанчину и Когану максимум по тридцатнику.

Ничего, сказал себе старший майор. Я еще не старик, а чтоостальные меня моложе, так это здорово. У нас, чекистов, силенка есть, зубы нестерлись, с потенцией тоже всё в порядке.

«Англичанина» он слушал так же внимательно, как«Американца».

– Я, товарищи, сейчас в основном за кордоном. Фигаро-здесь,Фигаро-там, и больше там, чем здесь, но тем не менее товарищи из нашегоанглийского направления доверили мне довести до вашего внимания нашупринипиальную позицию. Потому что я, товарищи, как говорится, с самогопылу-жару. Конечно, всяк кулик свое болото хвалит, но, честное слово, товарищи,наша британская трясина будет поболотистей ваших. Это железно.