История рыцарей Мальты. Тысяча лет завоеваний и потерь старейшего в мире религиозного ордена - Эрнл Брэдфорд

Спустя 4 года, в 1444 году, египтяне снова попытали силы против ордена, высадившись на Родосе и осадив город. Их предприятие потерпело неудачу из-за их же собственной неэффективности в осадной войне и из-за твердости городских укреплений. Снова разбитые в море, египтяне после сорокадневной осады ушли и вернулись в Александрию. Больше они не тревожили рыцарей. Прошло всего несколько лет, и они обнаружили турок у своих ворот, и их стране в итоге было суждено стать частью Османской империи. Много веков, с тех пор как рыцари впервые построили госпиталь-приют в Иерусалиме и развили военное подразделение ордена, они в разное время были в конфликте со всеми мусульманскими державами на Востоке, а также язычниками – татарами. Теперь перед ними стояла самая трудная задача. Турки и туркоманы, которые приняли ислам, соединили религиозный фанатизм сарацин с отвагой, выносливостью и насилием азиатских степных народов.

Деятельность ордена с тех пор, как он утвердился на Родосе, и до того, как на него была организована первая атака, в немалой степени способствовала тому, что турки так и не проявили себя как военная сила на море (хотя в Европе этот факт не спешили признавать). Как и арабы за много веков до них, турки опасались моря и не доверяли ему. Они, должно быть, были согласны с арабским завоевателем Египта Амр ибн аль-Асом, который в свое время сказал: «Когда корабль стоит, он разрывает сердце; когда он двигается, он ужасает воображение. На нем сила человека уменьшается, а бедствия возрастают. Те, кто на нем, словно черви в бревне, и, если он перевернется, они утонут». Однако турки, опять-таки как арабы, доказали, что в течение сравнительно недолгого времени они могут научиться быть моряками. В этом, как и в судостроении, им помогали греческие подданные из Малой Азии, а также судостроители Константинополя. В 1453 году великий город, основанный Константином Великим и завоеванный латинянами в Четвертом крестовом походе, а впоследствии снова взятый византийцами, стал добычей победоносного султана Мехмеда II.

Мехмед, сын султана Мурада, был одним из самых выдающихся людей в турецкой истории, считавшийся ужасом Европы. Хотя он принес турецкое оружие в Европу и глубоко почитался своим народом, как завоеватель Константинополя и основатель Турции в Европе, по происхождению не был чистым турком. Сам он утверждал, что его мать была из франков и в его жилах течет греческая и арабская кровь. Внешне он больше напоминал европейца, чем азиата, как видно из его портрета кисти Беллини. Это был красивый мужчина с проницательными глазами под изящно изогнутыми бровями, тонким семитским носом и чувственными красными губами. Он был образованным человеком, хорошо знал греческую и исламскую литературу, увлекался науками и философией. Великолепный лингвист, он говорил на турецком, греческом, арабском, еврейском и персидском языках, а также на латыни. Говорят, он всячески стремился подражать Александру Великому. Однако в отличие от него был невероятно жестоким человеком, безжалостным и непреклонным, как истинный восточный деспот. Когда после смерти отца его вдова пришла, чтобы выразить соболезнования Мехмеду и поздравить его с восхождением на престол, ее маленький сын тут же по приказу Мехмеда был утоплен. Тем не менее, как многие тираны, он любил компанию художников и ученых. Его первыми словами после въезда в Константинополь были строки великого персидского поэта Саади:

Вопреки законам ислама, Мехмед обожал вино и, пожалуй, чувствовал себя счастливым, именно когда был пьян. Также он был, как и многие турки, педерастом, и среди его трофеев после взятия Константинополя было много красивых греческих юношей. В общем, в этом человеке, теперь обратившем свой взор на юг и планировавшем нападение на Родос, причудливо смешались самые разные добродетели и пороки.

Человеком, принявшим вызов Мехмеда, был новый великий магистр ордена Пьер д’Обюссон, француз из Овернского ланга. Он родился в 1423 году, и в момент, когда Мехмед напал на остров, ему было пятьдесят семь лет. Будущий великий магистр впервые прибыл на остров новичком в возрасте двадцати одного года, стал быстро подниматься по служебной лестнице, и в 1454 году великий магистр Жан де Ластик избрал его для деликатной миссии – отправиться в Европу и обеспечить деньги и вооружение для надвигающейся турецкой угрозы. Позже он лично надзирал за расширением и модернизацией оборонительных сооружений. Как приор Оверни и виртуальный глава ордена, поскольку тогдашний великий магистр был стар и болен, д’Обюссон старался сделать город как можно более неприступным – разумеется, насколько это было возможно с теми средствами, какими он располагал. Была возведена большая стена, чтобы защитить подход к городу с моря, и три новые башни. Ров с сухопутной стороны был расширен и углублен, и еще было построено боновое заграждение, чтобы защитить уязвимую торговую гавань. Представляется, что д’Обюссон обладал чувством юмора, был человеком умным и чутким – настоящим chevalier sans peur et sans reproche.

В 1479 году и великому магистру, и совету было ясно, что удар может быть нанесен в любой момент. Д’Обюссон уже отказался платить дань султану, и корабли ордена продолжали нападать на турецкое судоходство. Султан, со своей стороны, получил от группы родосских ренегатов в Константинополе укрепившую его уверенность информацию, что город Родос слаб и станет легкой добычей. Той же зимой он послал своего военачальника Мисака на юг, чтобы произвести разведку острова. Разведчики не узнали ничего, только сожгли несколько деревушек и в конце концов отошли с большими потерями. Мисак-паша удалился в Мармарис, что на материке, всего в 18 милях от Родоса. Там он решил зимовать, дожидаясь прибытия весной следующего года флота и армии султана. Наконец великий спор между крестом и полумесяцем будет разрешен. Предстояло первое – после XIII века – важное сражение.

Весной 1480 года войска вышли по суше от Геллеспонта (Дарданелл) и собрались под знаменами султана у Мармариса. Все было готово к нападению на Родос – логово сынов сатаны. Несмотря на попытки Мехмеда скрыть цель экспедиции (был распространен слух, что целью экспедиции был захват Александрии), Пьер д’Обюссон был слишком хорошо информирован, чтобы его можно было обмануть. И рыцари ордена, и жители Родоса знали, что им делать. Как можно больше рыцарей должно было явиться в конвент, а жители, как только заметят в море армаду, должны были сжечь все, что можно, и удалиться с семьями, имуществом и скотом или в укрепленные пункты вокруг острова, или в город.

Против рыцарей собралась 70-тысячная армия. Как всегда, когда речь идет об оценках численности армий в тот или любой другой момент истории, следует допускать преувеличение. Тем не менее армия была огромна для своего времени, а численность флота, ее перевозившего и сопровождавшего, – около 50 судов – указывает на то, что цифры недалеки от точных. Мощи турецкой империи рыцари могли противопоставить 600 членов ордена, включая тяжеловооруженных воинов, и 1500–2000 наемников и местного ополчения. Кроме того, были еще и горожане, которые могли оказать помощь в обороне. Нет никаких записей о численности рабов, которые в это время находились в городе, но их тоже можно было использовать – под надзором, конечно – скажем, для строительных работ.