Рыцарство - Филипп дю Пюи де Кленшан

Слово «рыцарь» еще будет употребляться и, возможно, значительно реже, когда оно станет просто дворянским титулом, как, например, это было в дворянской иерархии Первой империи Наполеона I, в Великобритании с ее бесчисленными «найтами», в Испании, богатой на часто нищих кабальеро, и даже в северных владениях Габсбургов, где рыцарство являлось способом аноблирования для богатой купеческой буржуазии Фландрии или Эно. Слово, служившее не более чем украшением со всеми его спутниками, а именно тщеславием, ребячеством и, одним словом, с прочими отрицательными человеческими качествами.

Когда начался XIX в., который на протяжении пятидесяти лет, вследствие прихода буржуазии, развития промышленности и бунтующих народных масс существенно изменит облик Западной Европы, видевшей четырнадцать веков правления королей, войн и династических конфликтов, рыцарства, желавшего примирить милосердие и силу, более уже не существовало. Лишь его название и несколько ритуалов еще встречались в каких-то игрушечных орденах и в церемониале их вручения, придуманных властями не для награждения самых достойных, а для того, чтобы превратить их в своих сторонников, то есть впредь рассчитывать на них как на избирателей. И моралист, без сомнения, посчитает символичным то, что большая часть из орденов, называемых рыцарскими, сегодня, как и вчера, имела в виде знака высшего отличия, в качестве неизменной символики орденскую цепь. Эта декоративная цепь, украшавшая шею животных и людей, наконец-то прирученных, должна была указать на самых благородных из них, а именно на лошадь и рыцаря.

IV. ВКЛАД РЫЦАРСТВА В ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКУЮ ЦИВИЛИЗАЦИЮ

После кончины следует составить опись имеющегося в наличии имущества из завещанного умершим или, если желаете, подвести баланс. Таким образом, нам остается сделать то же самое относительно рыцарства. Два замечания, прежде чем приступить к делу. Во-первых, странно видеть, что этот баланс помещен нами перед главой, рассказывающей о современном искусственно воссозданном рыцарстве. Но таким образом мы хотели подчеркнуть, что отныне все сообщества, стремящиеся копировать рыцарство, являются лишь пародией на старину. Ни у кого нет права смешивать истинное величие со смешным. И если здесь и там мы видим след, оставленный древней, но уже исчезнувшей мечтой, то псевдорыцарство ныне почти всегда представляет собой лишь весьма жалкую гримасу. Во-вторых, следует признать, что в истории людей, как и в терапии, невозможно установить последствия противоположного эксперимента, просто потому, что он не может быть предпринят. Иначе говоря, чтобы точно знать, что именно привнесло рыцарство в цивилизацию Западной Европы, нужно было бы выяснить, какой являлась бы эта зарождающаяся Европа без института рыцарства, а затем сравнить.

Не отрицая, что благоприятное или отрицательное влияние рыцарства на наше общество во многом обязано дворянству, с которым рыцарство очень быстро и объединилось, взвесим все за и против вклада рыцарства в наш образ существования на следующих примерах:

а) европеец после рыцарства;

б) европейские государства после рыцарства.

а) Европеец после рыцарства

Бесспорным кажется то, что дух рыцарства запечатлен не в каком-то одном-единственном средневековом человеке, а в людях, которые почти что одни в то время оказывали влияние на жизнь государств вместе с духовенством. Все существование средневековой цивилизации было отмечено союзом и ожесточенным противостоянием меча и креста. Таким образом, рыцарство оказало влияние на жизнь Средневековья. И не столько само по себе, ибо при ближайшем рассмотрении оно не имело ничего оригинального, нового, потому что являлось лишь более или менее успешной адаптацией воинского идеала к христианству. Однако следует признать, что рыцарство способствовало внедрению этого идеала в единственную среду, которую христианству важно было завоевать, но которая, если бы осталась враждебной вере Христовой, могла бы сделать победу этого вероучения менее полной и, без сомнения, более медленной. Таким образом, рыцарство оказало христианству серьезную помощь. А помимо исключительно метафизического выбора, в данном случае неоспоримо и то, что христианская вера дала человеку богатство, с которым ни одно другое мистическое учение или философия не могут сравниться.

Чтобы приблизиться к нашему повествованию, следует также вспомнить, что, именно становясь рыцарем, средневековый воин должен был во время своего посвящения клясться не только защищать немощных и слабых (обязательство, которому не подчинится никакой другой солдат в иной исторический период), но и уважатъ неизвестного до той поры противника. В свое время Цезарь, победив галлов, приказал вести за своей колесницей закованного в цепи Верцингеторига,[15] которого затем задушили в тюрьме. Рыцарь же, наоборот, возвел в правило (конечно, не раз нарушаемое) не добивать упавшего на землю врага. И более того, он считал делом своей чести обходиться с врагом с чрезмерной вежливостью. «Война в кружевах» XVIII в., столь же кровавая, как и все войны, все еще состояла из разрозненных поединков, а не была общей и безымянной бойней, какими станут все вооруженные конфликты после наполеоновских кампаний: она будет последним проявлением рыцарского поведения в бою.

Существует еще одно свидетельство того, что рыцарство или, по крайней мере, рыцарь часто может склонить чашу весов в свою пользу, — это именно терминология. Именно о ней иногда забывают историки, когда идет речь об измерении нравственного значения эпохи. Можно понять, что сохранилось от благородных институтов, вникнув в смысл слов, оставшихся после них в языке. Рейтар — то есть всадник, ведь по-немецки это звучит именно «Reiter» — в XVI в. стал нарицательным именем самой грубой солдатни. Слово «буржуа», пользовавшееся известностью в XIX в., без сомнения, из-за промышленной буржуазии сегодня получило слегка пренебрежительную окраску, вероятно после чрезмерных притязаний крупных буржуа в начале XX столетия. Но сегодня еще скажут об исключительном человеке, что он — рыцарь, а об отважном, верном и преданном мужчине, что он обладает рыцарственным характером. Поколения, используя старинные слова, вкладывают в них современный смысл, то есть не тот, каким он был в самом начале, когда слово только стали использовать, но тот, который это слово получило за время своего существования, таким образом давая им право на дальнейшую жизнь. И рыцари прошлого, несмотря на тех из них, кто не был верен прекрасному рыцарскому идеалу, тем самым получают свое истинное вознаграждение.

Наконец, вновь отметим, что цивилизации могут проявиться в типе человека, по крайней мере, там, где они оставили место для индивидуальности: так, римский гражданин, гуманист Возрождения, дворянин века Людовика XIV и джентльмен викторианской эпохи являлись по очереди герольдами своего времени. Рыцарь же олицетворяет собой Средние века. Пусть другие читатели судят, выиграл ли человек или проиграл, пройдя путь от рыцаря, христианина и авантюриста, до английского джентльмена или англомана — конформиста, склонного к образованному эгоизму.