Фальшивая певица - Сара Тодд Тейлор

Королева ахнула. Она схватилась рукой за шею, на которой сверкало ожерелье, потом за диадему на голове, затем за ослепительный ряд браслетов. Она не знала, что спасать в первую очередь.

Максимилиан в восхищении смотрел на мадам. Что за чудесная женщина! Смелая, элегантная и спокойная. Он с нетерпением ждал, когда она запоёт.

– Ну что ж, ей не скрыться, мисс. Мы вызвали полицию и задержим её до тех пор, пока они не доберутся сюда, – пообещал один из швейцаров.

Он двинулся вперёд, готовясь схватить воровку за руку. Максимилиан немного расслабился. Она, конечно, сильная, но ей не справиться с театральными швейцарами. Максимилиан один раз видел, как они вдвоём, словно детскую игрушку, переносили огромную серебряную карету для рождественского представления.

Отступая в угол ложи, самозванка Джесси Шпинель ударила чем-то о стену. Послышался звон, и в её руке блеснуло стекло, а в воздухе поплыл запах дурманящего средства.

– Пропустите меня, – прошипела она, выставляя впереди себя бутылку с разбитым горлышком, из которого торчали острые осколки. Воровка пятилась к двери, и никто не решался пошевелиться.

Мадам Эмеральд не двинулась с места и не сводила глаз с острого стекла. Она выпрямилась и как-то подобралась. Потом немного развела руки, глубоко-глубоко вдохнула и запела – одну-единственную высокую ноту. Та звучала и звучала, резонируя в ложе и заполняя собой весь зрительный зал. Послышались возгласы восторга – зрители оценили высоту и чистоту тона. Самозванка не сводила глаз с мадам Эмеральд и подходила всё ближе, держа перед собой опасное оружие, чьи острые зубцы сверкали и притягивали взгляд. Мадам Эмеральд всё тянула одну ноту, но голос её становился громче и громче. Зрители в зале поражённо затихли, все головы были повёрнуты в сторону королевской ложи.

Максимилиан услышал какое-то дребезжание – это на столике рядом с ним дрожал хрустальный бокал для шампанского, и тоненькие трещины ползли по его ножке. Кот вспомнил рассказ Агнессы о разбитом бокале и стал внимательно присматриваться к осколку стекла в руках самозванки. Тот вдруг задрожал, глаза мадам победно сверкнули, она словно вытолкнула из себя последнюю, самую пронзительную ноту, и стекло рассыпалось на сотни крохотных осколков.

– Ох! – Воровка отдёрнула руку и диким взглядом обвела всех вокруг – сначала мадам Эмеральд, потом короля с королевой и наконец Максимилиана, который с обожанием смотрел на певицу.

Король выступил вперёд, твёрдой рукой взял Джесси Шпинель за плечо и кивнул швейцарам.

– Думаю, полиция захочет поговорить с этой женщиной, – сказал он. Потом, повернувшись к мадам Эмеральд, величественно склонил голову и добавил: – Сцена ждёт вас, мадам. Мы так мечтали услышать ваше пение.

– И котик действительно спасал вас? – спрашивала Агнесса.

– И она на самом деле собиралась усыпить короля с королевой? – спрашивала Сильвия.

– И потом украсть драгоценности королевы? – спрашивала мисс Жюли.

– Да! – смеясь, отвечала настоящая мадам Эмеральд. – Она собиралась дождаться, пока король с королевой заснут, а потом обворовать их, пока все остальные смотрели бы ваше чудесное выступление. А затем она вместе с этой своей служанкой скрылась бы задолго до того, как ей надо было петь во втором акте. Глупая женщина, она встретила достойный отпор в лице этого славного котика.

Максимилиан растянулся на кресле в гримёрной мадам. Столько всего произошло после этих событий! Мадам вышла на сцену во втором акте и очаровала всех своим великолепным голосом. Она была очень мила к Арчибальду, и он был так ею покорён, что даже забыл о своём намерении заглушить её пение своим голосом. Король настоял на том, чтобы балет повторил своё выступление, а он мог как следует полюбоваться им, а королева похвалила Сильвию и Агнессу за их мастерство. Представление закончилось целым водопадом из цветов, который обрушился на сцену, и во время исполнения гимна Максимилиан стоял с самым гордым видом, тем более что весь вечер он восседал на коленях у самой королевы.

– Но как же она пробралась в ложу? – спросила Агнесса. – Её бы наверняка заметили.

– Представляете, она усыпила охранников! – ответила мадам. – Какая наглость! Потом надела бархатные тапочки поверх своих башмаков и прокралась в ложу, прячась в тени. Никто бы и не заметил её, если бы не наш котик.

«Мне ещё Оскар помогал», – промяукал Максимилиан. Нехорошо забирать себе всю славу.

– Мы так и не поняли одну вещь, – задумчиво произнесла Сильвия. – Почему она так прекрасно пела в своей комнате, если у неё совсем нет голоса?

Мадам Эмеральд нахмурилась.

Максимилиан мяукнул: «Сейчас объясню» – и спрыгнул с кресла. Подошел к столику, на котором стоял фонограф, и носом подтолкнул пластинку на штырьке.

«О, прекрасная судьба…» – пропела пластинка.

Мадам Эмеральд ахнула.

– Никогда бы не подумала! – воскликнула она. И объяснила девочкам: – Это одна из моих распевочных пластинок. Я слушаю собственное пение, и это помогает мне понять, что можно улучшить. Всегда надо работать над собой, знаешь ли, Агнесса. Должно быть, она украла её в числе прочих моих вещей – когда они ворвались в мой дом и похитили меня саму. Ужасные люди. Столько всего разбили. И забрали весь мой багаж и все мои драгоценности. Эта негодяйка присвоила всё.

Она вытянула руку. «Золотые камни» блестели у неё на запястье. Когда мадам-самозванка прибыла в театр, Максимилиан ещё задумался, почему она ведёт себя так, словно никогда не видела своих собственных вещей. И теперь он знал – действительно не видела. Этот багаж мадам Эмеральд приготовила для театра.

Максимилиан промяукал: «Ну вот, теперь всё сходится». Агнесса нагнулась и погладила его по голове:

– Да, милый, мы знаем, что это ты спас мадам и расследовал всё дело.

– Мы должны наградить его, – решила Сильвия. – Дать ему настоящее имя. Нельзя же продолжать называть его «кисой» после того, как он стал героем Королевского театра.

Мадам Эмеральд внимательно посмотрела на Максимилиана:

– Как насчёт того, чтобы назвать его в честь одного из великих исполнителей, которые здесь выступали?

Агнесса наморщила лоб.

– Арчибальд! – предложила она, хихикая.

Максимилиан недовольно буркнул. Несмешная шутка.

– Хуберт! – провозгласила Сильвия, это было имя актёра, который подкармливал Максимилиана тунцом всё то время, пока в театре шло комедийное шоу, правда, провалившееся через две недели. Хуберт было получше, но всё же не его имя.