Ледяные отражения - Надежда Храмушина

— Душа? — Попробовала я угадать.

— Да упаси господи, что ты такое говоришь! Почему человек боится умереть? Потому что он не представляет мира без себя, и себя без мира. Если бы ему сказали, что когда он умрёт, то заберёт с собой мир, о, он бы ни минуты не переживал о смерти. Вот этот холод и страх смерти и забирает Стынь. Из него она творит ледяные отражения. Это её предназначение, её поприще, её сотворили такой. Кто знает, зачем это и кому нужно? Может, после того, как она сотворит ледяное отражение, человек перестаёт бояться смерти? И уходит спокойно в мир иной? А может Стынь — это сестра самой смерти? Ты, наверное, сейчас думаешь, что вот, она ведь тоже умерла, как тогда получилось, что она не знает, как появляется ледяное отражение? Так я, милая, никогда смерти и не боялась. Когда я заглянула в коридор и произнесла слова встречному, Вера уже была как застывшая статуя, но я надеялась, что она дома придёт в себя, я же видела, что она живая, смерть не коснулась её. Но всё вышло по-другому. А саму меня спасло то, что я без страха заглянула в ледяное отражение. Но я за это заплатила иную цену.

— Какую?

— Отдала свои годы. Заплатила ими. Ну ладно, то дела минувшие. А Стынь всегда была, и всегда будет, пока существует род людской. Несмотря на это всё, мы не должны думать о ней, она — пустота, сквозь которую мы проходим.

— Тогда почему сейчас мы говорим о ней?

— Всему своё время, не торопись. Теперь поговорим о провале. Необычный, да? Ты не будешь отрицать, что к созданию его человек не имеет никакого отношения. Ты знаешь, милая, у природы много законов, и она свято выполняет их. Ей эти законы написали Духи Стихий. Но ещё бывает что-то, что выходит за грани обычного, отклоняется от привычного уклада. Разве после этого мы говорим, что природа не чтит законов? Нет, она чтит законы, только не все законы мы знаем, поэтому нам и кажется, что что-то идёт не так. Вон та уточка, у которой лапка вывернута — кто виноват, что она такая вылупилась? Нарушились законы природы? А какие? Человек не всегда может найти объяснения этому. Любава была тоже таким вот нарушением законов природы. Люди таких называют душевнобольными, безумными, раньше называли — блаженными, и считали их святыми.

— Как? — Я была поражена — Люба была … душевнобольной?

— Да, милая, как её не назови, но она была несмышленым ребёнком в теле девушки. Бегала, смеялась, играла с маленькими детьми.

— Так как она…?

— Так вот, что теперь об этом! Поэтому у неё сразу и отняли ребёнка, и хорошо сделали, потому что она задохнулась от дыма через несколько дней после родов. Печь затопила, а вьюшку открыть забыла, люди увидели это только тогда, когда уже огонь из окон вырвался. Эти последние страшные минуты жизни бедняжки усилили в сотни раз её безумие, и породили в ней чудовище. Чудовище, не ведающее, что творит. Вот тогда она и заглянула в своё ледяное отражение. И осталась там. А потом погибла её дочь. После этого сразу провал и появился, тоже такое же противоестественное творение, как и сама Любава. Она своим воспалённым кошмарами разумом искривила пространство ледяных коридоров. Вековой порядок был нарушен, и сама Любава стала заложницей Стыни. Всё в ней смешалось — ребёнок, так и не ставший взрослым, мать, у которой отобрали дитя, чудовище, собирающее жизни. Она играет. Ищет камушки, которые берут с провала люди, приманивает людей, потом прячется от них, когда они открывают дверь.

— А как же те чёрные лапы, которые тянулись за ней из этого ледяного коридора? Кто это?

— Страхи людские, сколько их там, в ледяных отражениях! Вот она и играет с ними, вызывает их к себе. Она ведь там одна.

— А почему эта Стынь не отпускает её?

— Она, может, её даже и не замечает, не знает про неё. Для Стыни Любава — одно из ледяных отражений. А для Любавы Стынь — это дом, пусть холодный, страшный, но дом. Где-то в глубине её безумного мозга до сих живёт воспоминание о той, другой жизни, обо всех потерях, слезах, но всё это теперь смешалось с другими кошмарами.

— Это просто немыслимо! — Сказала я, не в силах сразу всё воспринять и разложить в своей голове по полочкам — Получается, она открыла ледяной коридор Стыни, спрятанный где-то в другом, нечеловеческом мире, и, будучи сама безумной, выпускает кошмарные страхи умерших людей, чтобы играть с ними, да ещё и пытается заманить к себе живых людей!

— Да. Единственное, чего она боится — это огня. Последнее, что она видела перед своей смертью, и что принесло её страшную боль.

— И как это всё исправить? Как Стынь снова закрыть от людей?

— Ледяные коридоры Стыни будут снова запечатаны, когда Любава покинет их.

— Я подумала, что её выманить из коридора может только её дочь.

— Любава никогда после своей смерти не перешагивала границы Стыни. Даже за дочерью она не рискнёт их пересечь.

— Тогда что нам нужно сделать? Может, есть какие слова, заговоры, чтобы вытащить её оттуда?

— Только не для таких, как она. Я тут вот что подумала. Нужно её увлечь игрой. Чтобы она безбоязненно шагнула из Стыни.

— Играть с Любавой? Она же чудовище! Вы сами сказали! — Я просто не верила своим ушам — Это что за игра должна быть такая, когда на кону будет стоять жизнь играющего с ней? Никто не может устоять перед её зовом! Я была в шаге от того, чтобы зайти вслед за ней. До сих пор у меня мурашки по коже бегут, как я вспомню это.

— Подожди, подожди! Я ведь не говорю, что надо идти в Стынь. Надо создать игрушечную Стынь, такую, которая будет похожа на её привычное место.

— Нам что, ждать зимы?

— Как знать! Может, придётся ждать зимы. Но, может, нам помогут зеркала? Она ведь видит вокруг себя бесконечные ледяные отражения, а зеркала так на них похожи!

— Но зеркала не могут придумывать отражения, они отражают только то, что