Ледяные отражения - Надежда Храмушина

— Ну, и к чему это ты нам рассказал? — спросил Илья — Чтобы поднять наш боевой дух?

— Вспомнил, что сумасшедшими бывают не только люди, но и нечистая сила. Мне кажется, это уже вдвойне страшней. Я к тому, что если Любава безумна, значит и непредсказуема. Значит, всё, что годится для нормальных обстоятельств, сейчас может и не сработать.

Я посмотрела наверх, на сосны, которые окружали провал. Над их ощетинившимися верхушками небо начало понемногу темнеть, прогоняя дальше к горизонту золотое светило. В лесу будто всё замерло, теряя дневные краски, всё затихло, затаилось. От этой ненормальной тишины я почувствовала тревогу. Я сама себе не могла поверить, никогда ещё мне лес не казался таким жутким, а ведь я вчера днём ещё здесь сидела и любовалась им! Сколько раз по ночному лесу ходили, но чтобы так, до лёгкой дрожи!

— Надо спешить. — Позади меня раздался голос Сакатова, он будто услышал мои мысли — Где там наши зеркала? Оля, ты ничего не чувствуешь? Что-то мне не по себе.

— Темнеет, оттого и тревога. — Успокоила я его, но саму себя я в этом не убедила.

— Пойду, вылезу из провала, позвоню Наталье Михайловне, что они так долго, скоро совсем темно будет. — Сакатов выбрался из провала.

Уже через минуту он тревожно крикнул сверху:

— Оля, они одно зеркало разбили. Большое. Иван Дмитриевич слегка поранился.

— Чёрт! И сколько осталось? На коридор хватит? — Забеспокоилась я.

— Да не в этом дело. Они расстроились. Плохая примета.

— У них всё плохая примета! То тапочки, то зеркало! — Сказала я, а сама подумала: «Ну всё одно к одному!»

— Давайте не будем сегодня коридор делать! — Сакатов спустился к нам — И Наталья Михайловна тоже так говорит. Не будем торопиться, подготовимся получше.

— А когда будем делать? — Спросила я — Если не будем сегодня, то мы домой уедем, и только до следующих выходных уже.

— Ну да, приедем на следующей неделе. В выходные. Ну? — Сакатов вопросительно посмотрел на меня — Давай, решай.

И тут, прямо из стены, на моих глазах, выкатился маленький камушек, потом ещё один. Я от неожиданности вскрикнула. Илья, стоявший спиной к стене, отпрыгнул от неё.

— Ты что? — Округлили он глаза, потом повернулся и посмотрел на стену — Что там ты увидела?

— Камень скатился.

— Всё, едем домой. Успокоишься за неделю, в субботу снова приедем. — Он подобрал свою курточку, которую скинул, когда раскладывали дрова — Напугала меня, я думал, что ваша Снегурочка уже вылазит.

— Может, всё-таки сегодня её вызовем? — Попробовал нас уговорить Дениска — Мне к экзаменам готовиться надо, я не смогу.

— Я как-то не привыкла сбегать, не доделав дела. — Сказала я — И Наталья Михайловна уедет, она же только на похороны осталась. Вдруг без неё Любава не выйдет?

— Договоримся на другое время. — Начал говорить Сакатов — Столько лет она там сидела…

В это время раздался громкий хлопок, будто что-то лопнуло, и в том месте, где скатился камень, снизу пошла по стене трещина. Тут уж не только Илья подпрыгнул, мы все побежали к спуску. Когда я очутилась наверху, то сразу посмотрела вниз. Трещина была небольшая, но из неё вывалилось немного песка, а края опять подёрнулись мелкими серебристыми кристалликами.

— Может это из-за того, что мы вчера здесь костёр жгли? — Предположил Сакатов.

— А что только сейчас треснуло? — Возразила я — Нет, там что-то происходит. Звони, пусть везут оставшиеся зеркала. А Наталья Михайловна пусть дома останется. Будем делать зеркальный коридор.

Сакатов молча набрал номер и коротко сказал:

— Везите, тут в провале трещать начало.

Спускаться вниз мне совсем не хотелось, и, похоже, другим тоже. Поэтому мы дождались машину с зеркалами наверху. Приехали Вася, Валентина Тарасовна и Иван Дмитриевич с перебинтованной рукой. Зеркал осталось пять. Да, ещё одно было бы не лишним.

Иван Дмитриевич сколотил из досок что-то наподобие мольбертов, мы их установили друг за другом, потом на них закрепили зеркала. Валентина Тарасовна стояла в начале нашего импровизированного коридора и командовала, а мы старались в точности по её распоряжениям повернуть зеркала. Но не тут-то было. Этот чёртов коридор у нас совсем не получался. Или Валентина Тарасовна за столько лет разучилась правильно их располагать, или не было ровной поверхности под стойками, но зеркала не хотели открывать нам этот самый магический коридор, ножки мольбертов то и дело проваливались в камни, мы еле успевали подхватывать зеркала. В результате всех манипуляций, мы ещё два зеркала испортили, но не разбили до конца, только края у них поломали, и по одному зеркалу прошла большая трещина, остановилась на середине, поэтому оно не рассыпалось.

Кругом была уже полная темнота, особенно здесь, внизу, в провале. К тому же ещё постоянно осыпались камни. Иван Дмитриевич на чём свет стоит костерил Валентину Тарасовну, та обвиняла его в том, что он человеческих слов не понимает, и когда она ему говорит, что повернуть зеркало налево, он поворачивает направо.

— Лебедь, рак и щука! — Вздохнул Илья, натаскавшись зеркал — Как сразу не задалось, так и пошло.

Потом мы всё-таки установили зеркала, хотя я, когда встала к тому месту, откуда Любава первый раз появилась, подумала, что не очень-то это правильный коридор. Но я себя увидела в каждом зеркале, окутанную полнейшей темнотой. Даже как-то страшно было смотреть.

— Всё, лучше уже не будет. — Махнула я рукой — Поднимайтесь наверх, и лейте воду на это место. Постарайтесь компактно лить. Чтобы она вышла именно там, где мы её ждём.

Я посмотрела на свои руки. Они дрожали. Я решила не обращать на это внимания. Нервы, это всё нервы. И бессонная ночь.

Два раза никого не пришлось уговаривать. Все поднялись из провала и разошлись по своим местам. Я зашла за последнее зеркало, чтобы мне было видно стену, но чтобы меня не сразу она разглядела. А лучше, чтобы совсем меня не видела.

Илья загремел крышкой фляги, и по стене полилась вода. Мы договорились, что они выльют только одну флягу, а остальную воду, на всякий случай, мы оставим, если