Лучше бы я осталась старой девой - Анна Малышева

– Но Мухамед, как же так? – горько сказала она. – Ты определенно обещал мне, что я получу деньги… Вот я и сорвалась, да еще вместе с ребенком. Знала бы – оставила его там, дома. А ты сказал, чтобы я обязательно взяла его с собой.

– Но, Лена, ведь вы сразу поедете в Дамаск!

– Если поедем.

– Что?

– Если билеты – реальность, ты меня понимаешь? Что-то это слишком хорошо, чтобы быть правдой…

– Ты расстроилась? Не надо, Леночка… Я тебя приглашаю в гости с Самиром. Приезжай сегодня!

– О, господи, я не могу. Мухамед, пойми, я не развлекаться приехала. Мне надо скорее получить деньги.

– Знаешь, Лена, – бодро ответил он. – Я мог бы тебе дать денег.

Это было что-то новенькое! Она отлично помнила, как Ариф пытался занять у Мухамеда сотню долларов, когда они мучились в гостинице… И Мухамед не дал, хотя прекрасно зарабатывал, имел машину, снимал хорошую квартиру. И тем не менее она обрадовалась – хоть что-то дельное, какая-то зацепка!

– Сколько ты мог бы дать? – взволнованно спросила она.

– А сколько надо?

– Видишь ли… У нас с Арифом тут старый долг. Помнишь, мы ушли из квартиры в Текстильщиках? Меня уже год мучают хозяева. Я должна им заплатить тысячу двести долларов.

– Лена… – Он изумленно протянул ее имя, словно выражая свое неодобрение. – Это очень большая сумма!

– Я не прошу тебя дать мне столько. Хотя бы долларов двести?

Он помолчал. «Соображает! – злилась Лена. – Услышал про такой долг и понял, что я беру без отдачи! А может, еще кое-что понял? Давно пора! И он еще надеялся, что я поскачу в Сирию после того, что было! Ну пусть соображает! Все равно деньги придут на мое имя, он не сможет их отнять! Получу, расплачусь и слиняю!»

– Ну так что? – нетерпеливо спросила она. – Ты мне что-нибудь дашь? Я приехала совсем без денег, неудобно жить у подруги.

– Что-о?! – грозно вскинулась Инна, но тут же замолчала – Лена сделала ей большие глаза.

– Я дам тебе двести долларов, – откликнулся наконец Мухамед. – Приедешь в гости? Сегодня сможешь?

– Нет, я сижу с детьми.

– Попроси подругу!

– Она не может.

– А можно мне приехать?

– Сюда?

– Твоя подруга будет против? – засмеялся Мухамед.

– Нет, нельзя, – резко ответила она. И сама не знала, почему чуть не выкрикнула эти слова. Ей вспомнился Мухамед – его лицо, красивое, даже слащавое какое-то, смуглая кожа, широкие плечи и тонкая талия, всегда ослепительная белая рубашка, дорогой костюм, облако духов… А вот зубы у него были плохие, гнилые, улыбка неприятная. И она поняла, что совсем не желает его видеть, особенно здесь. – Не стоит, я лучше сама приеду. Тут живут люди, не хочу мешать.

– Много народу? Переезжай ко мне!

– Нет.

– Почему стесняешься? Ты же моя родственница!

«Спасибо за такую честь!» – сердито подумала она.

– Мухамед, я приеду в гости, обязательно, но не теперь, – сказала Лена очень мягко, чтобы раз и навсегда отмести эту тему. – А ты ничего не узнал об Арифе? Я ведь просила…

– Есть один, который недавно встречался с ним в Дамаске. Но я пока не нашел этого человека… – отчитался Мухамед. – Он должен ко мне приехать.

Они перебросились парой любезностей, и она повесила трубку.

– Ну вот что, – заявила Инна, вставая из-за стола. Только теперь Лене стало ясно, что ее беседа с Мухамедом была внимательно прослушана от начала до конца – Инна и Сергей давно молчали. – Мы посовещались и решили, что тебя нужно развлечь. С детьми посидит в последний раз Александра, а тебя мы повезем в мой ночной клуб! Посмотришь, как я танцую!

– Но там, наверное, надо платить за вход?

– А я, по-твоему, права голоса не имею? Тебе будет интересно. Все, ты едешь!

Сергей быстро, по-обезьяньи обкусывал ноготь и внимательно смотрел на Лену. Потом дружески улыбнулся и сказал, что она не пожалеет.

Они сидели в гримуборной – небольшой комнатке на задах ночного клуба. Тут были два столика с зеркалами, подсвеченными неоновыми трубками по бокам, на столиках – бутылки с косметическим молочком и тоником, комья чистой и испачканной ваты, кисточки, лак для волос, фены, косметика… Шкаф в углу, вдоль стены – широкий удобный диван, обитый синевато-черной кожей. Сергей развалился на этом диване по-хозяйски – колени расставлены, голова откинута на спинку, рука свешена с подлокотника, вид скучающий, снисходительный и усталый. Лена с любопытством рассматривала комнату, следила за быстрыми передвижениями Инны – от шкафа к зеркалу, от зеркала к умывальнику, притулившемуся в углу… На несколько минут та исчезла из комнаты и появилась потом в сопровождении официанта в черном костюме и крахмальной рубашке с бабочкой.

– Два коктейля гостям, Витенька… – ласково сказала она.

Сергей взял высокий тяжелый бокал, в котором плавал цветной фруктовый лед и маслины, рассеянно поболтал его и поставил на пол рядом с диваном. Лена раздраженно стрельнула в него глазами: «Почему он ведет себя так, словно делает одолжение? Почему коктейль заказывает Инна, а не он, почему сидит так, будто его с трудом уговорили сюда прийти?! Какой он мерзкий! И что это ничтожество из себя строит? Да ведь он презирает и меня, и ее, сразу видно! За то, что мы женщины? За то, что он почти настоящий балетный артист, а мы – никто?» Она выпила половину бокала – медленно, сосредоточенно, пытаясь успокоиться. Визит в клуб взбудоражил ее – давно она не видала такой красивой, парадной жизни, таких интерьеров, такого обслуживания… Сергей подъехал на своей старой машине к заднему входу, Инна выскочила, пошла впереди, ловко виляя на высоких каблучках, они последовали за ней и оказались в маленьком служебном вестибюле. Там сидел охранник в форме, Инна кивнула: «Мои гости». Парень даже не взглянул в их сторону, зато перекинулся с Инной парой многозначительных тихих фраз. Сергей не обращал на это никакого внимания, что тоже было внове для Лены. Она-то помнила, какие истерики закатывал ей Ариф по всякому ничтожному поводу – посмотрела в чью-то сторону, встретила на улице приятеля по институту, лишний раз упомянула чье-то имя… Инна провела их в уборную и предупредила, что скоро придут еще две девушки, но они не будут против, когда увидят гостей. И вот начала переодеваться и краситься. Когда она оторвалась от зеркала, Лена ее не узнала. Все черты ее лица как будто обострились, стали вызывающими, резкими. Тонкие брови почернели, глаза, обведенные перламутровыми зелеными и белыми тенями, приобрели театральную огромность, глубину. От ресниц на загорелые скулы ложились длинные тени, кожа светилась. Она скинула запачканный легкий халатик, в котором гримировалась, и осталась под ним почти голая – только в черном кружевном белье. Инна натянула тонкие чулки, застегнула на бедрах шортики, состоящие из двух отдельных частей – передней и задней. По боковым швам они соединялись крючками.