Шпион - Селеста Брэдли

На них напали, как только их имена стали известны Лавинии и ее приспешникам.

Их предал Джеймс. Герой.

Virtutis Honor.

Грудь сдавила жгучая боль.

В другом районе огромного города, в затененной комнате, на широких кроватях неподвижно лежали двое мужчин.

Входя в комнату, сиделка, миссис Нили, прикрывала свечу рукой, хотя вряд ли кого-либо из ее подопечных мог потревожить тусклый огонек. Однако женщина старалась изо всех сил, чтобы не потерять свое нынешнее место. Лучшего у нее никогда не было.

Ни в больницах, ни в частных лечебницах, где миссис Нили в свое время работала, она не пользовалась таким уважением, как здесь. Мистер Каннингтон и его друзья щедро оплачивали ее усердие. Хотя обычно труд сиделки приравнивался к труду малоквалифицированной прислуги.

Отец миссис Нили был доктором и, хотя состояния так и не нажил, научил дочь исцелять страждущих. Стоило ей взглянуть на раненых джентльменов, как сердце ее болезненно сжалось.

Раненые были совершенно беспомощными. Миссис Нили кормила их, с помощью лакея купала, причесывала и брила, читала им вслух и вела с ними долгие беседы.

Таковы были данные ей распоряжения, которых она неукоснительно придерживалась. Миссис Нили даже прочитала несколько книг, посвященных глубокой потере сознания. В одном из старых справочников прочла, что ежедневный массаж помогает избежать атрофии мышц, и с одобрения мистера Каннингтона с усердием принялась за дело.

Очень скоро ее усилия были вознаграждены: на щеках молодого человека, которого ей было велено называть Рен, хотя в действительности его звали Лоуренс, появился слабый румянец.

Она приблизилась к постели Рена и осветила его лицо. Да, теперь он, несомненно, выглядел лучше. За последние шесть недель почти исчезли кровоподтеки, спали опухоли на лице, а со временем и шрамы станут не так заметны. Такой молодой, такой красивый, с вьющимися волосами. Боже! Как жестоко его избили.

Сделав несколько шагов, она подошла к другой кровати. Бедный мистер Уэдерби. Он очень напоминал ей ее возлюбленного Фредерика, да упокоит Господь его душу.

Ангуса Уэдерби обнаружили на булыжной мостовой под окном его собственной спальни, которая располагалась на четвертом этаже. На его теле не было никаких повреждений, за исключением тех, которые он получил, упав на мостовую.

Ей велели называть его Ангус, однако Нили не могла обращаться по имени к джентльмену столь почтенного возраста, Поэтому называла его «мистер Уэдерби» и «сэр». Иногда, выбрав свободную минутку, она садилась рядом с его постелью и, будто беседуя с ним, предавалась воспоминаниям, обсуждая с раненым все, что случилось в их стране за последние пятьдесят лет.

Но седовласый джентльмен все время молчал. Впалые щеки на посеревшем от страданий лице, бескровные губы, хриплое поверхностное дыхание, таким она видела этого человека уже много недель. Непрошеная слезинка скатилась по ее щеке, когда женщина наклонилась, чтобы запечатлеть запретный поцелуй на челе мистера Уэдерби. Она была уверена, что Господь простит пожилой женщине ее безгрешную фантазию.

Затуманенным нежной печалью взглядом миссис Нили смотрела на лежащего мужчину, а в это время на другой кровати произошло маленькое, но чрезвычайно важное событие. Рука второго пациента, лежавшая поверх простыни, шевельнулась, словно пытаясь привлечь к себе внимание. Но сиделка не заметила этого. Ведь уже много недель больной лежал без движения.

Филиппа в беспокойстве мерила шагами комнату. Она была настолько взволнована, что не могла уснуть.

Неожиданно возникшая проблема не позволяла ей сомкнуть глаз.

Ну почему. Джеймс Каннингтон не порочен, не груб, обладает прекрасными манерами, хорош собой? Или же не добрый седовласый джентльмен с ангельским взглядом? Ну почему он такой… такой…

Она плюхнулась в кресло у камина и закрыла лицо руками. Такой мужественный и невыносимо притягательный. Никогда еще она так не реагировала на мужчину. Она едва могла дышать в его присутствии.

Вздохнув, Филиппа откинулась в кресле и вытянула ноги к огню. Как приятно под маской мужчины развалиться в кресле, потянуться и даже почесаться. Леди не может себе позволить ни одной из таких вольностей.

Леди не должна дотрагиваться до своего лица, прикасаться к другому человеку или поправлять свой туалет в присутствии других. Не должна откидываться на диванные подушки. Господи, а зачем в таком случае они нужны?

И все же у дам есть свои секреты. Любой леди известен язык веера и тайная игра взглядов и жестов. Изящный поворот головы, взмах ресниц, робкая или кокетливая улыбка.

Но в нынешнем своем положении Филиппе нельзя кокетничать с мистером Каннингтоном. И хотя за это время он не раз заполнял все ее мысли и чувства, Филиппа, не обнаружив свою женскую сущность, не могла воспользоваться ни одной из истинно женских уловок.

Она не джентльмен. Но и не леди. Если вдруг станет известно, что, переодевшись мужчиной, она живет под одной крышей с холостым джентльменом, ее тут же заклеймят в лучшем случае куртизанкой, а то и бесстыжей потаскушкой.

После похищения отца она по приезде в Лондон находилась на грани отчаяния и действительно могла стать женщиной легкого поведения. Ведь одинокая женщина не могла пройти по улицам Чипсайда, чтобы не услышать несколько грубых предложений. Темные личности предлагали ей деньги, выпивку, зазывали в опиумные курильни.

Но ведь это разные вещи – быть заклейменной и действительно являться таковой. Она обманывала, но, оказавшись в самой скандальной ситуации, делала все, чтобы защитить свою честь и добродетель.

Бог с ней, с репутацией, Филиппа знала, кто она на самом деле. Девушка машинально потянулась к своей косе, но, опомнившись, уронила руку.

– Черт! – пробормотала Филиппа, глядя на огонь. – Черт возьми!

Нельзя забывать, с какой целью она находится в этом доме. Ее отец каким-то образом связан с Джеймсом Каннингтоном. Если ей удастся узнать, каким именно, она начнет действовать.

Расследование – вот ее главная цель. Но с чего начать? Мистер Каннингтон, видимо, большую часть времени проводит у себя в кабинете среди книг и бумаг. Из этих бумаг Филиппа наверняка могли почерпнуть нужную ей информацию.

Филиппа резко встала и подошла к двери. Сейчас самое подходящее время. Хозяин вернется поздно, Денни отправился на боковую, Робби крепко спит.

Филиппа взялась за ручку двери, стараясь унять предательскую дрожь в коленях.

Затененный холл встретил ее жутковатой прохладой, сердце бешено колотилось, но девушка понимала, что не страх, а возбуждение заставляет ее трепетать. Многие годы она жила с отцом в тихом уединении, но спокойная жизнь так и не смогла вытравить из ее души тягу к приключениям.