Шпион - Селеста Брэдли

Филиппа стиснула зубы.

– Превосходно. Это вполне узнаваемо, – ответила она с иронией. – Робби, – обратилась она к мальчику, который тиха играл в углу. Его сегодня освободили от занятий, но шел слишком сильный дождь, чтобы можно было лазать по деревьям, и Джеймс позволил ему играть в кабинете при условии соблюдения полной тишины. Мальчишка с радостью согласился. – Робби, ты знаешь, что такое зефир?

– Нет. – Робби даже не поднял глаз от коллекции раскрашенных оловянных солдатиков. Судя по тому, как выстроились войска, в этот самый момент он окончательно и бесповоротно собирался сокрушить наполеоновскую армию.

Филиппа подняла голову и бросила на Джеймса торжествующий взгляд.

Тот лишь фыркнул.

– А что такое зебра? – снова обратился Джеймс к Робби.

– Тоже не знаю.

Филиппа и Джеймс трудились почти всю ночь и все утро. Девушка была в полном изнеможении и очень хотела есть. Джеймс без конца спорил с ней, Филиппа с неожиданным для самой себя рвением отстаивала свою позицию.

И все же эта работа доставила ей огромное удовольствие. Они подготовили двадцать пять страниц, на каждой была написана буква английского алфавита, проиллюстрированная простыми и понятными рисунками, сделанными Джеймсом. Осталась последняя буква – «Z».

– Зип, зап, зуп, – бормотала Филиппа, глаза слипались. Филиппа зевнула, прикрывшись листком бумаги. Джеймс рассмеялся.

– Кто бы мог подумать, что «Z» окажется труднее, чем «X».

– Да, тебе в голову пришла блестящая идея. Я бы никогда не додумался для обозначения буквы «X» предложить слово «Rex»,[3]которое имеется на каждой монете королевства.

Джеймс отвесил ей шутливый поклон.

– Спасибо, добрый человек.

Она подперла подбородок кулаком и улыбнулась.

Джеймс весело подмигнул ей в ответ. У него чудесная улыбка, подумала Филиппа. Открытая, добрая и озорная.

Джеймс посмотрел на изнуренного молодого человека, сидевшего за его письменным столом, и покачал головой. Порой казалось, что Филипп витает в облаках. Правда, сегодня они припозднились, и парень засыпает на ходу.

Он щелкнул пальцами перед глазами Филиппа.

– Вам необходимо отдохнуть, юноша. Кажется, ты сейчас заснешь.

Филипп моргнул и выпрямился.

– Нет, мне хотелось бы закончить. Осталась всего одна буква.

– «Zap»[4]для «Z», – пробормотал позади них Робби. – Я однажды видел, как в колокольню Сент-Мэри-ле-Боу попала молния. Бах! – Он сбил солдатика быстрым щелчком. – Бах! Бах!

Джеймс прищурился.

– Думаю, наполеоновские войска будут разбиты наголову.

Филиппа снова улыбнулась, потянулась к последней странице и быстро написала:

– «Zap»! А почему бы и нет? Это наша книга. Можем взять любое слово!

Склонившись над листом бумаги, Джеймс рядом со словом, которое написал Филипп, быстро набросал черную тучу, прорезанную зигзагообразной линией – удар молнии. Оба, склонив головы, любовались результатом своего труда.

– Да, именно наша книга. – Джеймс протянул руку, собираясь потрепать Филиппа по волосам, но, к его удивлению, юноша отпрянул, покраснел и с виноватым видом пожал плечами.

– Извините, – пробормотал он.

Странно. Впрочем, общеизвестно, что молодым людям свойственно воспринимать дружеское участие как снисходительность. Это ранит их самолюбие. Не стоит обращаться с Филиппом как с Робби.

Он должен обращаться с ним как с Коллизом или Стаббсом. То есть как с равным. Ведь он действительно уважает Филиппа.

Джеймс в задумчивости поджал губы. А ведь именно такой парень и нужен клубу. Молодой, образованный, не имеющий родственных связей. Такого вполне можно обучить всему необходимому. Если бы только удалось избавить Филиппа от его девчоночьей чувствительности.

– А теперь отправляйтесь на кухню, – распорядился Джеймс. – Скажите повару, пусть подаст завтрак пораньше. Я позавтракаю в кабинете. Пора и своей работой заняться. – Он улыбнулся Филиппе, чтобы смягчить резкость своих слов.

Робби радостно вскочил и, схватив гувернера за руку, потащил к двери. Но Филиппа, на секунду замешкавшись, обратилась к Джеймсу, который с сосредоточенным видом сидел за столом:

– Спасибо, сэр. Я думаю, это действительно поможет Робби.

– К вашим услугам, сэр Флип, – усмехнулся Джеймс. Но Филипп не шутил, его зеленые глаза смотрели на Джеймса очень серьезно. Каннингтону даже показалось, что в этом взгляде кроются сильные, хотя и не совсем понятные ему чувства.

– Для меня это было очень важно, сэр. – С этими словами Филиппа повернулась и вышла, горделиво распрямив плечи.

Джеймс покачал головой.

– Странный ты тип, мистер Филипп Уолтерс, – пробормотал он. – Кто же ты на самом деле, хотелось бы знать.

Позднее, уже входя в клуб, Джеймс сосредоточенно рассматривал имеющиеся варианты. В настоящее время среди «лжецов» осталось всего двое из тех, кто в свое время работал с Рупертом Этуотером. Один из них, сэр Саймон, бывший мастер шпионов, стал родственником Джеймса.

Но несмотря на то что Джеймсу очень нравился бывший шеф и нынешний член семейства Каннингтонов, он предпочел пока не советоваться с Саймоном по этому вопросу, поскольку Саймона и Далтона связывали довольно тесные отношения, а Джеймсу хотелось, чтобы Далтон оставался в неведении относительно его не совсем официальной миссии.

Другое дело – Курт. Курт несловоохотлив и не проронит ни словечка, если только Далтон не станет его расспрашивать.

Как обычно, Курт царил в своих пышущих жаром владениях. На огромной плите булькало варево в горшках, пахло выпечкой. Кухня выглядела бы домашней, если бы в ней не орудовал один из самых опасных людей в цивилизованном мире.

Некоторое время Джеймс с удовольствием наблюдал, как гигант-убийца расправляется с освежеванной бараньей тушей. Курт артистически владел ножом, и не важно, на какую цель было направлено острое как бритва орудие, главное, что после подобной расправы Курт, как правило, пребывал в благодушном настроении.

Храня уважительное молчание, Джеймс вошел в кухню и осторожно приблизился к грубому разделочному столу. Подвинув высокий табурет, он сел, дожидаясь, когда Курт закончит разделку туши.

Большинство людей старались держаться подальше, когда Курт демонстрировал свое мастерское владение холодным оружием, но Джеймса это зрелище приводило в восторг. Правда, бывали моменты, когда даже Джеймсу становилось не по себе.