Соперницы - Джессика Мэннинг

Зенобия несильно ударила его по руке деревянной ложкой.

– Ты не тяни ручонки к бумагам, они же у тебя грязные, замараешь письма. Мадам Сюзанна над ними всю ночь трудилась. Иди умойся, чертенок. – Пока Сет прилежно выполнял указания Зенобии, та завернула письма в чистую белую тряпицу. – Так, засунь их за пазуху да смотри, не потеряй. И уже иди, нечего рассиживать. Я хочу, чтобы ты обернулся как можно быстрее, мне понадобится твоя помощь с похоронами. – С несвойственной ей заботой Зенобия поправила ворот рубашки мальчика, прежде чем выпроводить его. – И не вздумай брать свое банджо – людям в такую рань не до твоих серенад.

Сет побежал на конюшни, чтобы взять жеребца. Сюзанна разрешила взять ему Араба, коня Жана Луи.

Ослепительно белый арабский скакун был четырех лет от роду и, бесспорно, самым резвым жеребцом в Эритаже. А Сет, которого Жан Луи лично тренировал, был самым лучшим наездником среди рабов, невзирая на свой возраст.

Жеребец приветливо всхрапнул, когда Сет похлопал его по крупу. Парнишка подставил ящик, взобрался на неоседланную спину скакуна и поддал пятками по бокам коня.

Когда они выехали на аллею, Сет повернул налево, решив заехать к Таффарелам на обратном пути. Солнце к тому времени будет уже высоко, и привидение вряд ли выползет на свет Божий.

Когда Сет подъезжал к повороту на поместье Вильнев, он заслышал приближающийся шум. Он обернулся и увидел всадника. Сет остановил коня и, присмотревшись, понял, что всадником был не кто иной, как Филипп Дювалон. Он не удивился, увидев Филиппа здесь в столь ранний час, поскольку его отношения с Лилиан были всем известны.

– Что ты делаешь на лошади Жана Луи, раб, отвечай?!

– Я из Эритажа, месье, – робко ответил Сет, втягивая голову в плечи.

– Чертов ниггер, это я и без тебя знаю! Я тебя спросил, что ты делаешь на этой лошади? Жан Луи дал тебе разрешение болтаться по окрестностям? Или ты просто решил встать пораньше и покрасоваться перед другими ниггерами? Ну?! Чего язык прикусил, отвечай же наконец, есть у тебя разрешение хозяина или нет? – Филипп замахнулся хлыстом.

– У меня поручение! – выпалил Сет, собравшись с духом. – Мне нужно доставить письмо вашему отцу.

– В таком случае дай его мне, я направляюсь в Саль-д'Ор и прослежу, чтобы он получил его.

Сет колебался.

– Черт возьми, дай мне немедленно письмо!

Поскольку Сет не умел читать, ему пришлось достать все письма. Креол выбрал письмо для отца, а остальные вернул мальчику. Он разорвал конверт, достал записку и быстро пробежался по строкам.

– Чтоб я сдох! – воскликнул он, пришпорил коня и помчался по направлению к своему поместью.

Сет решил отнестись к случившемуся философски.

– Ну и ладно, если белый делает за негра работу, то это даже неплохо, – пробубнил он себе под нос. – А мне осталось всего три письма.

Он доскакал до поворота на Виктуар. Дорога к поместью по обе стороны была обсажена африканскими пальмами. Пальмы эти Бошемэн привез откуда-то с прародины Сета, и ему всегда было интересно посмотреть на эти деревья, что топорщились вениками листьев в небо. Мальчик оглядел выеденную козами лужайку перед домом. Великан-дуб возвышался над всем вокруг, давая дополнительную тень веранде дома. Его мощные ветки держали трое качелей – для каждого из хозяйских детей. На средних качелях раскачивался Денис. Они с Сетом были скорее приятелями, нежели друзьями; сказывались и разница в возрасте, и разница в социальном статусе. А кроме того, Дениса редко можно было увидеть одного, без сестер.

– Здорово, – сказал Денис.

– Здорово, – ответил Сет, спрыгнул с лошади и привязал поводья к ближайшей пальме. – А где твои сестры?

– Дрыхнут. Я каждое утро встаю рано и выхожу сюда, чтобы хоть немного побыть одному. Мужчине, знаешь ли, иногда нужно время, чтобы поразмышлять… о жизни. – Денис выпятил худую грудь. – Устаешь от женщин, если ты меня понимаешь.

– И не говори, – ответил Сет, энергично кивая. Ему нравились такие взрослые разговоры с Денисом.

– А ты чего здесь в такую рань? – спросил Бошемэн гостя, оглядывая скакуна.

– Я должен доставить специальное письмо твоему дедушке. – Сета распирало от гордости.

Денис спрыгнул с качелей и подбежал к Сету.

– А ты знаешь, что в письме?

– А-га, но это секрет.

– Махнемся секретами?

Сет возбужденно закивал.

– Давай, ты первый говори, что в письме.

Если бы Сет не был негром, он бы потребовал у Дениса рассказать первым, но поскольку все было так, как оно было, он для важности помолчал немного, прежде чем ответить на вопрос.

– Месье Журден проиграл Эритаж в карты, а потом застрелился.

– Самоубийство! Здорово! Никогда раньше не знал ни одного самоубийцу!

– Я тоже, – степенно ответил Сет, затем добавил: – Новый хозяин – американец. Он привез тело покойника прошлой ночью. Он здоровенный такой, симпатичный, звать Ройал Бранниган. Мы все сейчас принадлежим ему. И дом, и плантации, и мы, негры.

– А как он сделал это? Ну, в смысле, как он застрелился?

– Да прямо в голову, смотреть аж страшно, как там у него все разворотило, – сказал Сет, соврав, что видел тело. – А письмо о похоронах, которые сегодня будут.

– Ты, поди, на этой лошади сейчас все время разъезжать станешь, раз хозяин твой того, застрелился.

– А черт его знает, это ведь как месье Бранниган решит.

– А что с дамами? – спросил Денис, имея в виду Сюзанну и Анжелику.

– Да вроде пока остаются, а как надолго, мне не говорили. Но они точно этого американца на дух не переносят.

– Да это уж наверняка! – задумчиво произнес Денис.

– Ну, – вывел его из размышлений Сет, – рассказывай сейчас свой секрет.

Денис положил руку на плечо Сета и возбужденно зашептал:

– Наш раб Коффей видел призрак.

– Ну да?! Где? Когда? А как он выглядел?

– Да позавчера по полуночи, прямо за Эритажем.

– За Эритажем? – вздрогнул Сет. – На нашей плантации… А что он там делал?

– Коффей или призрак?

– Да призрак, конечно.

– Да ничего, так, гулял.

– А как он выглядел?

– Ну, белый весь, в длинной одежде, волосы седые, тоже длинные, а, да, это был ОН. Ну, ты понимаешь, не она, а он.

Сет снова вздрогнул, подумав о том, что призрак ходит совсем рядом с его жильем. Затем он достал письма.

– На, выбирай, которое вам. А мне пора.