Деревенская сюита - Анна Зубавина

Не тут-то было! Баба Люба грозно встала в дверях:

— Глянь, что удумал! Чтоб я тебя из дома в ночь голодного выпустила?! — на лице старой женщины от негодования проступили алые пятна. — Не бывать этому, за стол быстро! А Катерина с дочкой ляжет. Мы с тобой, Дима, свое дело сделали! — и плотно прикрыла дверь на кухню.

Катя окинула взглядом комнату.

На столе горела старая настольная лампа с выцветшим, когда-то ярко-оранжевым, абажуром.

Катя вынула из шкафа большой, в мелкую клетку, старинный носовой платок. Накинула на лампу. Яркость лампы поубавилась, появился уютный полумрак.

Потом ловко переодела спящую дочку, сменила влажную наволочку и пододеяльник. Простынь менять не стала, просто накинула на нее вдвое сложенную чистую. Смерила Сонечке температуру. Ртутный столбик оптимистично показал 37,3.

Катя облегченно вздохнула. Откуда-то пришла уверенность, что все будет хорошо. Кошмара не повторится. Она уложила Сонечку поудобнее и прилегла рядом. Сон не торопился накрыть ее спасительным одеялом забвения.

Из-за плотно прикрытой двери с кухни доносились приглушенные голоса, стук посуды.

Перед мысленным взором проплывали картины тяжелого дня. Теперь, когда дочке стало легче, Катя смогла посмотреть на себя со стороны. Горький стыд окутал ее со всех сторон. А уж при воспоминании о деньгах, предложенных Диме за помощь, она скрипнула зубами. Незаметно Катя заснула.

Ей приснился отчим. На кухне родной квартиры. Как всегда, серьезный и насупленный. Она стояла перед ним по стойке смирно и без утайки рассказывала о прошедшем дне. Впервые в его взгляде не прочла к себе холодного презрения и отчуждения. Он молчал и сочувственно качал головой.

* * *

За окном властвовал молодой июнь. Завтра Троица!

Выздоравливающая Сонечка важно расхаживала по комнатам бабы Любиного дома и на все лады важно декламировала: «Троица, Троица — земля лужком покроется!»

Катя затеяла уборку. Баба Люба с раннего утра снарядилась в лес с важной миссией — наломать березовых и дубовых веток для украшения окон домов снаружи. «Испокон веков на Троицу так принято, запомни!» — не упустила она случая поучить Катю жизни.

Сонечку на прогулки пока не выпускали, хотя погода выправилась. Через несколько дней после бури с холодным дождем вновь заиграло яркое солнце, поливая вокруг горячим потоком лучей. Заискрилась изумрудная зелень начала лета, еще не познавшая испепеляющего зноя, тянулась к живительному свету. И только обломки ветвей, разбросанные то тут, то там по земле, напоминали о прошедшей стихии.

Весь день расписан по минутам. Сейчас Катя закончит с уборкой. Под чутким руководством старой женщины украсит зеленью окна. После обеда — топить баню. Вечером баба Люба затеяла испечь пироги к празднику. Придется Кате ей помогать!

Дел – невпроворот!

Наконец домыла крыльцо: «Сейчас явится несносная старуха! Ну, ничего, скоро в свой дом от нее перееду! В среду, после праздника», — Катя утерла пот со лба.

Баба Люба исхитрилась все-таки сшить ей занавески на окна, как только Сонечке стало легче. Вчера Катя до выворачивающей ломоты в плечах и шее вешала их на гардины. В доме у нее теперь красота! Она мечтательно улыбнулась: «Скорей бы!»

Катя торопливо вдыхала терпкий, пьянящий утренний воздух.

Внезапно рядом крякнули, потом еще раз. Она вздрогнула от неожиданности. Поднялась с крыльца и выглянула из-за угла дома.

Там стоял старичок. Что называется «с ноготок» — сухенький, с тонкой морщинистой шейкой. Модная бейсболка с длинным козырьком, дорогие спортивные штаны с качественными легкими кроссовками выдавали в нем дачника — закоренелого горожанина.

— Здравствуйте! Это ты ветеринар Катя? — не совсем внятно проскрипел старичок и снова крякнул.

«Да он, кажется, пьян», — догадалась она. А вслух доброжелательно спросила:

— Вы не ошиблись. Что-то случилось?

Старичок не сводил с Кати испуганных глаз. От плаксиво скривившегося рта по лицу разбежалась рябь разнокалиберных морщин.

— Беда у меня! — с надрывом возвестил он и опять крякнул.

— Конкретно, — мягко поддержала светский раут Катя, — только очень конкретно! У меня, знаете ли, ребенок один в доме и дел по горло.

— Понятно — праздник завтра! А у меня Машка, лапушка моя изумрудная, — раздался жалобный всхлип, — кажется, рожать собралась!

Одинокая слеза поползла по старческой щеке. Линялые глаза, затянутые дымкой алкогольного возлияния, с мольбой смотрели на Катю.

— Помоги Машке! Век благодарен буду!

— Машка кто у нас будет? — она невежливо прервала старческие причеты.

— Кошка, — почесал переносицу проситель.

— В доме кто-нибудь, кроме вас, есть? — продолжила допрос Катя. — Из взрослых, — спешно уточнила она.

— Да вдвоем с Машкой мы! Привезли нас из города и оставили. А жена моя, дочка с зятем и внуками в Турции задницы греют! Через неделю прибудут! А я вот тут… — вторая скупая слеза скатилась по морщинистой щеке.

— Идите домой, дедушка! Постелите Машке что-нибудь мягкое и чистой воды налейте ей. Адрес только скажите!

* * *

День задался! Катя с бабой Любой успели все. Даже полить грядки.

«Завтра не до грядок будет», — возвестила старая женщина. Чему Катя в глубине души порадовалась.

Но без недоразумений не обошлось. Причиной стала кошка Машка. Баба Люба, обычно отзывчивая на просьбы «посмотреть животину», на этот раз зароптала не на шутку:

— Где это видано, чтобы на кошачьи окоты людей от дела отрывать?! Не зря поговорку пользуют — родила, как кошка, — бушевала она около украшавшей окна ветками взмокшей Кати.

Какие доводы она старой женщине только не приводила! Еле уговорила. Взяла верх, видно, в бабе Любе женская солидарность и природная бабья жалость.

— Только мухой!

К счастью, у Машки, породистой красавицы с серебристо-голубым окрасом короткой шелковистой шерсти и темно-изумрудными глазами, все шло отлично. Природа справлялась своими силами. Один котенок уже родился.

Катя осторожно прощупала живот кошки — там оставалось еще два. Успокоила, как могла, переживающего старичка и побежала домой.

Баба Люба «повесила» на нее приготовление трех начинок для пирогов. Надо было торопиться.

* * *

Сонечка крепко спала. Организм восстанавливал силы после болезни. Дима наложил временный запрет на купание дочки в бане. Поэтому ее быстро сполоснули в большом тазу на кухне возле плиты.

Баба Люба сидела возле кухонного стола и сосредоточенно тыкала в кнопки сотового телефона. Катя опешила.