Небо в фальшивых алмазах - Марина Белова

– Если уж ты решила идти к Крошиной, ступай без меня. У меня гость в доме, сегодня суббота, и вообще мне пора. Засиделись мы, – сказала я и посмотрела на часы.

По большому счету я давно должна была переделать все, о чем наврала Олегу, и вернуться домой. Теперь он меня будет упрекать в негостеприимности и в том, что ему стыдно перед другом за жену, которой по субботам нет дома. С присущим ему занудством он будет ныть, что хорошие жены так поступать не должны. В семейных традициях оказать гостю щедрый и радушный прием. Неужели мне трудно было сегодня отказаться от своих грандиозных планов и посидеть дома? И прочее в таком духе.

Я даже представила его лицо, как он на меня посмотрит, когда я заявлюсь в семь вечера. Сейчас на часах двадцать минут седьмого. Когда доберусь, будет семь. Значит, семейной ссоры не миновать. Дело в том, что самый большой недостаток моего мужа заключается в том, что он по своей природе домостроевец.

Олег умный, добрый, щедрый, но видит жену исключительно в роли хранительницы очага. С моей работой он смерился со скрипом, но это отдельная история. А еще он терпеть не может, когда мы с Алиной попадаем в разные криминальные истории, ищем пропавших жен, мужей, воров и, что самое страшное, убийц. Если он случайно узнает, что мы по уши погрязли в очередных розысках, то разбор полетов обеспечен по полной программе. Он так сердится, что готов посадить меня на цепь, мотивируя свое поведение тем, что волнуется за меня и в моих же интересах побыть некоторое время прикованной к радиатору. Но цепи в доме нет, зато есть Алина, которая снова и снова толкает меня в омут частных расследований.

– Мне пора, – повторила я.

Меж столиков лавировала Ольга Наумовна.

– Понимаю, тебе не нравится моя версия, – хмыкнула Алина.

– Возможно, – миролюбиво сказала я. Мне действительно не нравились эти мексиканские страсти с отвергнутой дочерью, и уж совсем я не понимала, зачем без нужды волновать вдову Крошина.

– Я недолго отсутствовала? – вернувшись, спросила Ольга Наумовна.

– Нет, что вы! Чай только-только принесли. К сожалению, мне пора, увы, дела. Но вы не переживайте: Алина Николаевна составит вам компанию, – я простилась с дамами и пулей вылетела из кафе.

Всю дорогу домой я мысленно спорила с Алиной, убеждала в том, что ее версия ошибочна. С моей точки зрения, невозможно утаить беременность от ближайших родственников и уж тем более оставить единственного ребенка в роддоме. Будь Ада Семеновна молоденькой девчонкой, тогда понятно, что по неопытности могла бы наломать дров и отказаться от малышки. Но Аде Семеновне тогда было около сорока, вполне зрелый возраст, когда женщина думает и о старости. Нет, скорее, все так и произошло, как рассказала Ольга Наумовна. Ада не хотела расстраивать сестру, потому и скрывала от нее свой роман и беременность.

«Ну да Алину не переубедишь. Ладно, пусть съездит к вдове Крошина, пусть даже покопается в пыльных архивных папках. Может, чего и нароет. А я пойду другим путем, – меня вдруг осенило. – Если Ада ничего не сказала Вере о своей личной жизни, тогда надо искать еще кого-то, с кем могла поделиться Иволгина своей тайной. Так устроены женщины, что не могут все держать в себе, им надо кому-то выплакаться в жилетку, кому-то излить душу. Кому? Подруге? Но Алина утверждает, что ей очень сложно было собрать народ на юбилей. Кроме Ольги Наумовны, близких подруг у Ады Семеновны не было. Были приятельницы на работе, но они не в счет, тем скажи – наутро будут знать все. Была бы жива мать, Ада Семеновна рассказала бы все ей. Но мама давно погибла. Кто остается? Правильно, няня! Вера Семеновна, говорила, что их с сестрой помогала воспитывать няня, кажется, ее звали Клавдией Егоровной.

Но вот загвоздка, сколько же теперь должно быть няне, если Ада Семеновна сама уже глубокая пенсионерка? Впрочем, не факт, что няня у девочек была старенькой бабушкой. В няньки нанимаются и зрелые женщины, и совсем девчонки, которые ненамного старше своих подопечных. Приехала из деревни девушка, мечтающая жить в большом городе. Образования у нее нет, жить негде. Что ей делать? Одна дорога – в няньки да в прислуги. Если няня была старше Ады на десять – пятнадцать лет, то вполне возможно, что она сейчас еще жива».

Я развернулась и, вместо того чтобы идти домой, вприпрыжку понеслась к дому покойной Ады Семеновны.

Кружилины уже вернулись с поминок. Дверь открыла Вера Семеновна. Она была в халате и в тапочках на босу ногу. Увидев меня, дама удивлено округлила глаза, потом заглянула мне за спину, нет ли там Алины.

– Вы? – она явно не ожидала меня увидеть вновь. Наверное, собиралась пораньше лечь спать, а тут я как снег на голову.

– Вера Семеновна, я к вам, – задыхаясь от быстрой ходьбы, выдохнула я. – Можно я пройду, на одну минуточку?

– Да, конечно, проходите, – Вера Семеновна пропустила меня в прихожую.

Через дверной проем я увидела разобранный диван, из ванной доносился шум воды, наверное, там принимал душ Андрей Михайлович. Я почувствовала легкий укор совести: день выдался тяжелый, люди устали, хотят отдохнуть…

Но, в конце концов, для кого я стараюсь? Понимая, что мой вопрос удивит Веру Семеновну больше, чем мое появление в этот час, я спросила в лоб:

– Вера Семеновна, а почему вы не пригласили на похороны сестры няню, Клавдию Егоровну?

«Господи, ну что я несу? Надо было начать разговор издалека, потом спросить, сколько лет было Клавдии Егоровне, когда та работала у Иволгиных. А если ей уже тогда было под пятьдесят? Теперь Вера Семеновна подумает, что у меня не все в порядке с головой, – я всмотрелась в лицо Веры Семеновны. – Не засмеялась – уже хорошо».

– Так ведь не я приглашала людей на похороны, а ваша подруга, – пожала плечами Вера Семеновна.

– Вы хотите сказать, что няня жива? – не поверила я в свою удачу.

Вот тут уж действительно странно на меня посмотрела Вера Семеновна. Она даже отступила на шаг назад.

– Не поняла. Вы спросили, я ответила. Вообще-то мы давно с ней не виделись.

– Давно – это сколько?

– Года два, наверное, – пожала плечами Вера Семеновна, а потом, как бы оправдываясь, зачастила: – Я еще хотела спросить у Адочки: «А жива ли Клава?», но так и не успела. Она так была занята подготовкой к юбилею. Мы толком даже поговорить с ней не успели: в четверг ваша подруга увезла ее на какие-то косметические процедуры, а утром в пятницу тоже не до того было. Когда не увидела Клаву на банкете, подумала, что та или умерла, или уже не в состоянии ходить. В таком ли возрасте посещать банкеты? Хотя еще два года назад она вела активный образ жизни. Около рынка семечками торговала.

– А сколько ей сейчас лет? – спросила я.

– Наверное, под девяносто. Не помню точно. Когда она пришла в наш дом, ей было около двадцати. Сама еще девчонка, но деловая до жути! Заставляла себя называть не Клавой (что больше подходило ей по возрасту), а Клавдией Егоровной. Отец так ее и величал: «Клавдия Егоровна». А мы с сестрой за глаза Клава – лава, лавина. Энергия из нее ключом била. Вы бы видели, как она в квартире убирала. Все летало, но что самое интересное – на свои места приземлялось, – улыбнулась Вера Семеновна.