Брежнев. Генсек «золотого века» - Юрий Михайлович Чурбанов

секретности. Позднее мне Леня рассказывал, что знал Гагарина еще до полета, потому что при нем был произведен первый отбор космонавтов, которые стали готовиться по специальной программе. И вот среди этих молодых летчиков Королеву особенно понравился веселый и обаятельный Юра Гагарин. Он предложил его кандидатуру на первооткрывателя космоса. Я Гагарина увидела, когда он прилетел в Москву с Байконура. Была торжественная встреча, казалось, все жители Москвы вышли на улицы, где проезжали машины Гагарина и тех, кто его встречал. Я с ним познакомилась на аэродроме. Там была построена специальная трибуна. Юрий очень непосредственный человек, в такой, казалось бы, патетический момент вдруг стал рассказывать нам на трибуне: „Спускаюсь я с трапа, надо идти по ковровой дорожке для доклада Председателю Государственной комиссии, смотрю, а у меня шнурок на ботинке развязался. Что делать? Завязывать? На меня весь мир через телекамеры смотрит, и тысячи встречающих здесь, на аэродроме. Так и прошагал я строевым шагом с болтающимся шнурком. Подумал, может быть, кроме меня, никто и не заметит“. И действительно, мы не заметили и не узнали, если бы сам не рассказал. В те минуты мы глядели на его сияющее улыбчивое лицо. Потом я встречалась с Гагариным на многочисленных приемах. Он всегда и везде был желанным гостем.

Кстати, Указ о присвоении Гагарину звания Героя Советского Союза подписал Леня — он тогда был Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Он же и вручил в Кремле Гагарину эту высокую награду.

Добавлю к словам Виктории Петровны. За большие достижения в деле освоения космоса тогда наградили не только Гагарина, но и тех, кто готовил этот исторический полет, кто разрабатывал ракетную технику. Леонида Ильича Брежнева отметили второй Золотой Звездой Героя Социалистического Труда.

Много упреков будет позже высказано в адрес Брежнева по поводу его слабости — любви к наградам, но эти две Золотые Звезды, первая — за освоение целины, вторая — за освоение космоса, на мой взгляд, получены им вполне заслуженно».

* * *

Планы и решения Хрущева были поистине неисповедимы. Казалось бы, моложавый и обаятельный Брежнев на посту игрушечного «президента» должен был его вполне устраивать. Кстати, на иностранцев Брежнев производил вполне благоприятное впечатление. О том есть любопытное свидетельство одного американского журналиста:

«Если Брежнев чем-либо отличался от круга одетых в мешковатые костюмы аппаратчиков Хрущева, так это была портняжная отточенность, отделка. Фой Д. Колер, бывший послом Соединенных Штатов в Советском Союзе, обычно говорил, что Брежнев „должно быть, имеет лучшего портного в Москве“. Когда в зале приемов Кремля за Хрущевым выстраивались небольшой компактной группой иерархи, грубо красивое лицо Брежнева и его военная выправка выгодно контрастировали с унылым видом других лидеров. Он выглядел немного менее скованным, выделяясь сильно выраженным профессиональным обаянием. Временами он проявлял что-то из манер человека, хлопающего по спине и трясущего за руку, тех манер, которые ассоциируются с американскими политиками. По советским стандартам он был до некоторой степени покорителем женских сердец и, когда надо, мог обращать свое обаяние на посещавших его высших сановников».

Казалось бы, чего еще нужно было Хрущеву от Брежнева? Охотно и добросовестно выполняет свои обязанности, производит в стране и за границей хорошее впечатление, а главное — лично предан и никаких интриг не плетет и даже не замышляет.

На XXII съезде КПСС, который состоялся в октябре 1961 года, делегат Брежнев в своей речи многократно восхвалял «верного ленинца» и «выдающегося государственного и партийного деятеля Никиту Сергеевича Хрущева». Казалось бы…

В последние годы своей карьеры Хрущев сделался совсем уже непредсказуемым и неуправляемым. Своими непродуманными действиями он, по сути, стал раскачивать и партию, и само Советское государство. То же было и в его кадровой политике. Среди секретарей ЦК, которые вели всю работу по руководству громадным партийным аппаратом, который оставался решающей силой в стране, происходила постоянная перетряска лиц и должностных обязанностей. Перечислять эти забытые ныне имена было бы скучно, заметим лишь, что мелькали они перед гражданами, партийными и беспартийными, не успев толком запомниться.

Всеми делами партии и государства Хрущев стремился заниматься сам. Однако с мая 1960 года его основным помощником в делах по руководству партийным аппаратом стал бывший секретарь Ленинградского обкома Фрол Романович Козлов. То был грубый и малограмотный, под стать самому Никите, деятель, типичный горлодер, который мог заставить проводить весенний сев в феврале, а сбор озимых — к Новому году. Хрущева такой стиль вполне устраивал, но Козлов вздумал с ним вдруг спорить. Они публично разругались, Козлов слег с тяжким инсультом, от которого так и не оправился.

Своей опорой в партии Хрущев решил сделать Брежнева. На Пленуме ЦК в июне 1963 года состоялось очередное перемещение Леонида Ильича. По сути, он стал вторым человеком в партийном аппарате, а так как Хрущев был в вечных разъездах по стране и за рубежом, то тихий Брежнев вскоре прибрал партаппарат к рукам. На его прежнее место «президента» Советского Союза Хрущев поставил вечного Микояна, надеясь на его всегдашнюю послушность любому руководителю.

Итак, Брежнев вновь, уже в третий раз, становится секретарем ЦК партии. Теперь его властные полномочия чрезвычайно расширены. По распределению обязанностей он отвечал в ЦК за всю оборонную промышленность, «оборонку», как выражались тогда. Это было гигантское хозяйство, вбиравшее в себя едва ли не половину всей советский индустрии, и какой индустрии! Самых передовых технологий, по множеству показателей превосходивших все зарубежные аналоги, включая наших главных соперников — американцев.

Государственная ответственность принимаемых решений была тут огромна. И Брежнев явно растерялся под тяжестью этой ответственности. Он чаще, чем ранее, перекладывал решение вопроса на других, уклонялся от разрешения острых споров и противоречий, которые постоянно возникали в этой быстро меняющейся и растущей отрасли. Особенно часто он прислушивался к мнению Устинова, соглашаясь с ним даже вопреки прежде высказанным своим мнениям. Дмитрий Федорович Устинов (почти ровесник Брежнева) был крупный деятель оборонной промышленности, получивший суровую сталинскую закалку, уже в 33 года стал наркомом вооружений СССР! Однако у Брежнева сложились с ним очень тесные деловые, а потом и личные отношения, которые они сохранили в течение двадцати долгих лет.

Впрочем, Брежневу недолго пришлось томиться на том столь хлопотном посту. Страну и его самого ожидали крутые политические перемены…

Октябрьский переворот

Сумасбродный Никита в конце своего правления надоел буквально всем: и партии, и народу, стране в целом. Верхом его административных нелепостей стало разделение областных и районных комитетов партии на два — по промышленности и