Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки - Селвин Рааб

с ящиками, покрытыми льдом, чтобы обеспечить движение свежей рыбы через крупнейший в стране оптовый центр дистрибуции морепродуктов — Фултонский рыбный рынок. Работающий с 1833 года, рынок вдохновлял красочными историями о торговцах и рабочих, трудившихся от полуночи до рассвета на берегу Ист-Ривер, чтобы снабдить Нью-Йорк всеми видами соленой и пресноводной продукции.

К 1930-м годам мафия прочно укрепилась на рынке, во многом благодаря безжалостности Джозефа «Носки» Ланцы, практичного капо. Ланца организовал местный профсоюз работников морепродуктов и получил свое прозвище за то, что избивал торговцев и поставщиков, которые отказывались платить ему за разрешение вести дела на рынке. Во многом благодаря контролю над профсоюзом, который создал Ланца, пятьдесят лет спустя семья Дженовезе все еще оставалась доминирующей, невидимой силой в предприятии стоимостью 1 миллиард долларов в год.

Чтобы выжить, более ста автотранспортных компаний и пятидесяти оптовых торговцев зависели от быстрой разгрузки быстро портящихся морепродуктов, привозимых в Нью-Йорк пять дней в неделю. Железная хватка мафии зависела от этого движения продуктов на рынок и с рынка. Шесть компаний, называемых «разгрузчиками», были единственными, кому семья Дженовезе разрешила распаковывать грузовики-рефрижераторы, прибывающие с ценным уловом из портов и рыборазводных заводов Восточного побережья. Самозваные, одобренные мафией разгрузочные компании работали без необходимых муниципальных лицензий на рынке, на принадлежащей городу земле. Они предоставляли себе исключительные территориальные права на разгрузку грузовиков, устанавливали порядок работы с ними и диктовали цены на свои услуги; поставки не разгружались по принципу «первый пришел — первый получил». Чтобы быстро доставить товар в ларек оптовика, расположенный всего в нескольких футах, торговцу или компании-перевозчику приходилось подкупать разгрузчиков; в противном случае морепродукты оставались портиться на асфальте и становились бесполезными.

Аналогичная группа нелицензированных компаний, известных как «грузчики» и одобренных боргатой Дженовезе, занималась всеми послепродажными передачами продуктов оптовиками своим клиентам. Только нескольким компаниям, пользующимся благосклонностью мафии, разрешалось перевозить продукты на ручных тележках от оптовиков к припаркованным фургонам или грузовикам клиентов, по сути, сотен рестораторов и поставщиков в розничные магазины. Никто из тех, кто продавал или покупал рыбу или морепродукты, не имел права выбирать разгрузчика или грузчика, спорить о ценах или даже выбирать место для парковки.

Там, куда не дотягивались законы государства, царило пугающее правосудие пограничного стиля. Присутствие мафии и ее культура подозрительности запугивали честных торговцев и рабочих, не позволяя им сотрудничать со следователями или давать показания. Редкий бунтарь, возражавший против установленного порядка, мог столкнуться с вандализмом, порезанными шинами и угрозой расправы или еще чего-нибудь похуже. Поскольку все продавцы и клиенты были поставлены в одинаковые условия, рынок функционировал по принципу, согласно которому завышенные цены просто перекладывались на плечи потребителей.

На протяжении полувека время от времени в ходе расследований мафиози, таких как Носки Ланца и несколько его преемников, временно исчезали со сцены. Семья Дженовезе просто приводила нового исполнителя, чтобы продолжить свою эксплуатацию. Городские чиновники, отвечающие за лицензирование торговцев и контроль за деловой практикой на рынке, в частном порядке признавали, что атмосфера на рынке была слишком опасной и непостоянной, чтобы государственные служащие могли осуществлять надзор. Поскольку мало у кого из оптовых торговцев и поставщиков хватало смелости жаловаться публично, городские власти, по сути, решили позволить мафии наживаться, лишь бы морепродукты в изобилии поступали в рестораны и магазины.

Чин Джиганте назначил двух капо, Розарио «Росса» Ганги-старшего и Альфонса Малангоне, контролировать рынок и направлять прибыль в пользу режима. У обоих капитанов, а также у Кармина Романо, бывшего контролера Дженовезе, были сыновья, владевшие оптовыми компаниями по продаже морепродуктов на рынке. Ганги числился сотрудником рыбной компании, а Малангоне часто видели в этом районе, благодаря чему его зловещий лик стал известен. Его прозвище «Алли Шейдс» появилось из-за темных линз, которые он носил из-за болезни глаз.

Одна только система разгрузки и погрузки приносила Дженовезе от 2 до 3 миллионов долларов в год в виде «гонораров», которые правильнее было бы называть «поборами». Ежегодно на рынке продавалось около 150 миллионов фунтов рыбы и морепродуктов, что составляло от 800 миллионов до 1 миллиарда долларов на продажи, зарплату и дополнительные услуги, причем значительная часть уходила мафиози в качестве фиктивных партнеров в компаниях, ведущих здесь бизнес, или для «защиты» от проблем с профсоюзами. Рынок был идеальным местом для других фундаментальных преступлений Козы Ностра: кражи морепродуктов из прибывающих грузовиков и ограбления тысячи работников рынка с помощью азартных игр и ростовщичества.

«Рынок — самая неразрешимая проблема организованной преступности на северо-востоке, — заметил в начале 1990-х годов Майкл Черкаски, прокурор и сотрудник манхэттенской прокуратуры. — Стоит убрать одного парня, и на его место выстраивается целая очередь».

* * *

В 1986 году в Вест-Сайде Манхэттена государство завершило строительство сверкающего, покрытого стеклом конференц-центра имени Джейкоба К. Джевитса, протянувшегося на пять кварталов. Названный в честь сенатора США и обошедшийся в 486 миллионов долларов, этот модернистский выставочный центр с атриумом был задуман для укрепления экономики города. Предполагалось, что здесь ежегодно будут проходить восемьдесят первоклассных промышленных выставок и съездов, и этот объект рассматривался как верный способ создания рабочих мест, поддержки гостиничного, ресторанного и транспортного бизнеса, а также получения миллиардов долларов в виде налогов с продаж и гостиничных сборов для города и штата.

Проектировщики не предусмотрели, какие возможности откроются перед семьей Дженовезе. Со дня открытия приспешники Чина Джиганте превратили парящий «Хрустальный дворец» высотой 185 футов в зал для найма мафиози и бывших заключенных, а также в арену для грабежей.

Злоупотребления опирались на контроль боргаты над профсоюзом плотников, который заключил с центром коллективный договор, дававший ему исключительное право отбирать сто плотников для работы в этом здании. Эти рабочие места — сборка и разборка экспонатов — были «сливами», за них платили самую высокую зарплату, и они считались устойчивыми к спаду. Что еще более важно, семья Дженовезе, имея власть над высшим руководством профсоюза, назначила главного управляющего цехом в центре — должностное лицо, которое распределяло плотников на работу.

Основная функция стюарда — следить за тем, чтобы работодатели выполняли коллективные договоры. Согласно плану Дженовезе, стюард в центре стал важным инструментом для запугивания компаний, которые занимались изготовлением и сборкой дисплеев и экспонатов, используемых на выставках и съездах. Это была испытанная тактика мафии — угрожать замедлением или остановкой работы, если через стюарда не будут сделаны выплаты. Чиновник также мог не замечать нарушений профсоюзного договора в обмен на откаты. Основными льготами, предоставляемыми строительным компаниям в обмен на взятки, были: «двойной брифинг» — допуск на работу низкооплачиваемых работников, не состоящих в профсоюзе, и «сдельная оплата» —