Тайная история Марии Магдалины - Маргарет Джордж

Но то же ли это, что следовать и за ним самим? Петр оставался собой, а не Иисусом, и даже охватившее нашего собрата высокое воодушевление не делало его равным учителю. Правда, кое-где в Писании говорилось о людях, одержимых Святым Духом, временно снисходившим на них и придававшим им мощь, необходимую для служения к коему они призывались в особых обстоятельствах. Сейчас, однако, казалось, что Дух Святой пребудет с нами до конца наших дней, а если так, то в каком-то смысле мы, видимо, и впрямь призваны заменить Иисуса.

О, конечно, было бы стократ предпочтительнее, чтобы все сомнения разрешил сам Иисус. Но постепенно мне пришлось признать, что это, видимо, и есть то самое, о чем он мне возвещал. Я могла лишь склонить голову и сказать свершившемуся «да». Какой выбор у меня оставался? «Не удерживай меня» — эти слова всегда будут звучать в моих ушах, отдаляя меня от него. Но все-таки Иисус явился мне первой и заговорил со мной раньше, чем с остальными.

Три тысячи человек должным образом приняли крещение, и наше содружество весьма разрослось. Но что нам надлежало делать дальше? В окрестностях Иерусалима мы, галилеяне, были чужаками и пришлецами. Но здесь у нас было где разместиться, и мы успешно привлекали к учению Иисуса новых последователей. Оставаться ли нам в Иерусалиме и дальше?

Сейчас, удостоенные прикосновения Святого Духа, мы молились о том, чтобы Он или Божественная мудрость, или как бы ни именовалось то, что снизошло на наши головы, наставило нас на путь истинный, открыв, чего именно хотел от нас Иисус.

Потом, почти сразу же, произошли два знаменательных события. Во-первых, Петр и Иоанн уже не только проповедовали Иисусово учение, но и, подобно ему, обрели способность исцелять недужных. При этом слава Петра стала столь велика, что люди приносили больных на носилках и оставляли на его пути. Они искренне уповали на то, что одна лишь тень знаменитого целителя, упав на страждущего, вернет ему здоровье.

Во-вторых, мы — ученики, апостолы и обращенные — приступили к созданию церкви Иисуса как сообщества единоверцев. Прежде всего нам потребовалось новое здание, которое могло бы послужить своего рода центром, ведь дом Иосифа был предоставлен нам только на время. Впрочем, следовать Пути (первоначально наше учение получило именно такое название) в Иерусалиме стали многие, включая некоторых служителей храма, так что с местами для встреч и молитв у нас затруднений не возникало. Так же, как и с пропитанием. Среди новообращенных оказались люди имущие, делившиеся с братьями по вере своим достоянием, и голодать никому не приходилось. Щедрость наших сподвижников, в свою очередь, привлекала всеобщее внимание, и мы, таким образом, приобретали все более широкую известность.

Помимо молитвенных собраний, где преломляли хлеб и вкушали вино во имя Иисуса, мы проводили немало времени, погружаясь в тексты Священного Писания и выискивая в словах давно почивших пророков предсказания, касавшиеся Иисуса, а также занимались распределением пожертвований среди нуждавшихся единоверцев.

О, мы были очень заняты! Все дни, от рассвета до заката, полнились хлопотами и трудами. Времени на то, чтобы предаваться печали и размышлениям, практически не оставалось, дел навалилось столько, что даже молиться приходилось наспех.

Поскольку мне выпало стать одной из первых учениц Иисуса и свидетельницей его жертвенного служения, меня время от времени призывали выступить перед новообращенными и рассказать о нем, стараясь, чтобы он предстал перед ними как живой.

Эти люди жаждали узнать о нем все. Мне знакома эта жажда. Я знаю, что нет способа утолить ее полностью, и если предпринимаю робкую попытку сделать это в сем скромном свидетельстве, то наперед смиренно признаю, насколько она несоразмерна задаче.

P.S.: для моей дочери.

А сейчас, Элишеба, я посылаю это тебе. Будут и другие послания, ибо данное свидетельство далеко от завершения. Однако я отправляю тебе начало в надежде, что ты заинтересуешься и захочешь узнать, что же было дальше.

Шлю тебе свое материнское благословение и молюсь о том, чтобы мои слова встретили отклик в твоем сердце. Я попыталась изложить все подробно и честно, и лишь одно мне пришлось опустить. Я уже говорила, что ощущения, возникающие при нисхождении Святого Духа, невозможно выразить полно, но то же относится и к моей тоске по тебе, не унимавшейся все эти годы. Молю тебя, прислушайся к своему сердцу. Бог милосердный смягчит тебя и не допустит, чтобы ты так и не ответила мне.

Вдове Иоиля из Наина, некогда известной как Мария из Магдалы, ныне как Мария из Эфеса.

Моя хозяйка, госпожа Элишеба из Тивериады, вдова Иорама из Магдалы, поручила мне ответить на твое письмо. Она желает поставить тебя в известность о том, что прочла твое странное повествование, свидетельство, или как бы ты хотела назвать такого рода документ, и нашла его смущающим. То, что по прошествии шестидесяти лет ты кладешь к ее ногам подобную попытку оправдания и при этом призываешь ее признать тебя матерью, представляется дерзким и претенциозным.

Моя госпожа напоминает о том, что за все время, пока она росла сиротой при живой матери, которая, как всем было известно, будучи одержима, скиталась в компании бродячих проповедников и смутьянов, ты ни разу не предприняла даже попытки увидеть ее или связаться с ней. Она росла под гнетом стыда, который ты своим известным всему городу непозволительным поведением навлекла и на нее. Несмотря на это, она, будучи ребенком, тянулась к тебе и написала тебе множество писем, но, не получив ответа ни на одно, вынуждена была отступиться. Если бы не несказанная доброта ее дяди Илия и его семьи, ей никогда не довелось бы узнать, что такое родной дом. Именно Илий показал ей, что такое родня, и научил этим гордиться.

За все эти долгие годы она привыкла считать тебя умершей, такой же мертвой, как и тот учитель, за которым ты последовала, ведь многие из вас были схвачены и казнены. Имя этого лжеучителя, после того как самого его предали позорной казни, стало еще более ненавистным и отвратительным для верных сынов и дочерей Израиля, а его еретическое, извращающее Закон Моисеев учение, всячески распространяемое вами, сторонниками распятого, обрело в глазах благочестивых людей еще большую гнусность.

Моя госпожа указывает на то, что в час величайшей нужды народа избранного, после того как пал храм и люди праведные рассеялись по свету, вы, последователи нечестивого учителя, продолжали упорствовать в своей ереси, с каковой губительной стези вас не побудили свернуть даже страдания, выпавшие на долю ваших братьев. Тем самым вы окончательно отвратили от себя чистых сердцем, превзойдя в бесчестии едомитян, каковые, будучи с евреями одной крови, в годину бедствий и испытаний тоже повернулись к ним спиной.

И вот теперь, по прошествии стольких лет, ты появляешься в ее жизни и просишь прочесть нечто, являющееся, по сути, попыткой оправдания ереси! Как будто надеешься, что она не тверда в вере!

Знай же, моя госпожа велела сообщить, что, к ее глубокому прискорбию, у нее по-прежнему нет матери.