Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

– Село это Маринец, кажется?

– Точно, Маринец! – подтвердил Коля. – Только не знаю – Гомельской области или Могилёвской, но, как всегда, главное – Белорусия родная!

– Надо бы взглянуть на карту, но нет сил, братцы.

Лучше всех держался Николай Белинов. Все дни пребывания в селе Маринец, когда обстановка наконец позволила перевести дыхание, он старался шутить, чтобы восстановить у остальных боевой дух, улучшить настроение.

Разделяли его старания заходившие Лора с радистами.

Котельников навёл марафет по всем правилам. Это всегда придавало ему сил и способствовало улучшению настроения. Петя Изотов тоже пришёл в себя, хотя искривление рта оставалось заметным. Перед самым уходом впервые за время блокады Котельников включил приёмник рации. Послушали недолго. Войне, разумеется, ещё не было видно конца.

Неожиданно удалось установить место нахождения остатков бригады осназа и разыскать его. Там оказалось только командование во главе с комбригом Шмаковым, комиссаром Малюгиным, начальником штаба Беловым и отделение Кости Смелова. Все обросшие, осунувшиеся, подавленные. Комбриг, пребывавший в крайне нервозном состоянии, имел жалкий вид в грязном, местами выгоревшем маскхалате и в изжёванной бекеше.

Котельников доложил коротко обо всём, что произошло за время скитаний по заснеженному лесу, но не коснулся острых вопросов. Считал бесполезным. Комбриг попытался выразить удовлетворение встречей с группой связи, поскольку без радиосвязи с управлением наркомата – грош цена всей деятельности бригады и её командира. Но об этом он не сказал ни слова. Тем более что ни о бригаде, ни о её судьбе он ничего не знал. Однако, несмотря на разыгравшуюся трагедию, оказалось, что у него сохранилась гитара, на которой он обожал тренькать под парами «первака», напевая давно всем опротивевшую мелодию об истосковавшейся молодой вдове.

Услышав о понесённых связистами потерях, Шмаков, словно не он лишился своей бригады, скорчил удивлённую мину:

– Вот как!? Значит, досталось и вам. Здесь тоже… Вон в каком мы очутились положении!

Котельников выяснил, что во время суматохи весь штаб во главе с комбригом Шмаковым, комиссаром Малюгиным и начштаба Беловым каким-то образом оказался оторванным от личного состава бригады, исчезнувшего во время внезапного ночного боя.

С ним ещё было отделение подрывников с толковым, пользующимся авторитетом в бригаде командиром взвода Костей Смеловым. Из «костяка» московской группы. Его боевое подразделение случайно оказалось вместе с командованием осназа во время массового ночного отступления. Не будь его рядом, комбриг и остальные могли остаться в полном одиночестве. Без личного состава. И никаких сведений о нём! Словно испарился.

При командовании остались адъютант комбрига – заслуженный мастер спорта Юра Облезов, конюх комбрига Калмыков, старик-кладовщик и двое хозяйственников. Естественно, и «мамзелька» комбрига. Всего немного более тридцати душ. Но отсутствовали радистка армейского штаба Танька и её помощник Егор. Куда делся личный состав, насчитывавший в своих рядах более трёхсот бойцов и командиров, никто не знал. Никакой связи с отколовшимися от штаба бригады не было. Розыски, предпринятые командованием, результата не дали.

Прибывшему со своими людьми Котельникову стало известно, что весь личный состав бригады во время одного из столкновений с противником в блокированном Клетнянском районе отступил под командованием командира комендантского взвода сержанта госбезопасности Николая Михайлашева.

В беседе с Котельниковым Шмаков обрушился с угрозами в адрес Михайлашева. Поносил его последними словами, дескать, преднамеренно увёл бригаду, и до сих пор неизвестно её местонахождение.

Но Котельников уже знал, что накануне от Михайлашева прибыли гонцы. Доложили, что более трёх недель пытались найти командование бригады и только сейчас наконец-то им это удалось. Доложили о положении, в котором там пребывал личный состав после набегов на гарнизоны оккупантов и местные полицейские участки, взрывов мостов и диверсий на железнодорожных коммуникациях.

Чувствовалось, исчезнувшие бойцы и командиры без дела не сидели. Но эти сведения, как оказалось, и вовсе вывели комбрига из равновесия. Он метал громы и молнии, грозил учинить расправу над командиром взвода. Обзывал его самозванцем и кричал, что подобное самоуправство не пройдет для него безнаказанно.

Что мог по этому поводу сказать командир группы связи? Слушал, пожимал плечами, иногда сочувственно кивал – и ничего больше. Потерями, понесёнными группой связи, подробностями скитаний по лесу Шмаков не поинтересовался. Его заботило исключительно его собственное положение. Стоявший перед ним Котельников слушал, но про себя не допускал, чтобы поклёп на Михайлашева соответствовал истине.

Когда об этом зашёл разговор, Колька Белинов оживился:

– Но коня-то… того французского хфельшера не видать! Сбежал аль слопали? А что?! Колбаса из конины – пальцы оближешь. Татары её обожают, знаешь как? Ого, будь здоров!

В отличие от других командиров, один только комиссар долго не отпускал руку Котельникова, искренне радовался встрече, задавал дельные вопросы и терпеливо слушал ответы. Огорчился, услышав о потерях. О встрече на пути к тарахтевшему грузовику с антенной командир связи пока никому не рассказывал. Предупредил всех своих: ни слова об этом!

Оказавшись наедине, Изотов спросил его, почему.

– Как тебе сказать, Петя. Причины разные. Но основная: когда не знаешь, где ударить, потому что не уверен, где может оказаться трещина, лучше промолчать.

– Вот так? – удивился тот – Может, ты прав.

Создавшееся у Котельникова мнение об оторвавшейся бригаде под командованием Михайлашева полностью подтвердилось сразу после появления того с личным составом на место стоянки комбрига Шмакова. Это произошло примерно неделю спустя после прибытия Котельникова к месту пребывания Шмакова и остальных.

Выяснилось, что комбриг Шмаков напрасно нападал на Михайлашева. Сообщение командира отделения Кости Смелова о произошедшем лишний раз подтверждало, что комбриг был несправедлив в своих нападках на Михайлашева. Как оказалось, командир комендантского взвода сумел сохранить личный состав бригады. Без потерь! Но на это Шмаков не обращал внимания. Его самолюбие было задето.

Очередная новость касалась радистки штаба армии Тани. Она оказалась в составе отколовшейся бригады. Но прикреплённый к ней помощник Егор, у которого находилась сумка с батареями – питание для рации Тани, в начале отступления исчез. Возможно, погиб во время боя.

Таким образом, радистка Таня осталась без связи со штабом армии. Никого из бригадных радистов у Михайлашева не было. Одна рация была, но без питания. Она находилась у помощника командира радиосвязи Сашки Кузнецова. Это была рация «Сокол», с которой группа отправилась во вражеский тыл.