Падение кумиров - Фридрих Вильгельм Ницше

это есть догматическое представление, с которым надо окончательно порвать.

560

Что вещи имеют некоторые свойства или качества «в себе» совершенно независимо от истолкования и субъективности – это совершенно праздная гипотеза; это предполагало бы, что интерпретирование и бытие субъектов не существенны, что вещь, освобождаемая от всех отношений, остается все-таки вещью.

Наоборот – кажущийся объективный характер вещей: не может ли он быть сведен на разницу степеней в пределах субъективного так, что медленно изменяющееся оказывается «объективным», устойчивым, сущим, чем-то «в себе», – и объективнее представляет только ложное видовое понятие и мнимую противоположность в пределах субъективного?

561

Всякое единство есть единство лишь как организация и взаимодействие: совершенно так же, как человеческое общество (когда мы его называем единством); следовательно, тут дано нечто противоположное атомистической анархии, то есть некоторая организация власти, которая означает единство, но не есть единство.

А что, если всякое единство существует только как единство организации? Ведь «вещь», в которую мы верим, изобретена лишь в качестве основы для различных предикатов. Когда вещь «действует», то это значит, что мы принимаем все прочие ее свойства (которые вообще ей присущи, но в данный момент скрыты) за причину того, что теперь выступает данное отдельное свойство; это значит, что мы принимаем сумму свойств вещи «х» за причину свойства «х», – что совершенно глупо и нелепо!

562

«В процессе развития мышления должен был наступить такой момент, когда люди осознали, что то, что считалось свойствами вещей, есть лишь ощущения ощущающего субъекта, – с этим вместе свойства перестают принадлежать вещам». Осталась одна «вещь в себе». Различие между вещью в себе и вещью для нас основывается на более раннем, наивном восприятии, которое приписывало вещи энергию, но анализ доказал, что и сила была присочинена, а также и субстанция. «Вещь действует на субъект?» Корень представления о субстанции лежит в языке, но не в том, что вне нас! Вещь в себе вовсе не проблема!

Сущее следует представлять себе как ощущение, в основе которого не лежит более ничего такого, что было бы лишено ощущения.

В движении не дается никакого нового содержания ощущению. Сущее не может быть по своему содержанию движением: следовательно – это форма бытия.

NB. К объяснению совершающегося можно подойти:

– во-первых, вызывая в воображении образы процессов, которые ему предшествуют (цели);

– во-вторых, вызывая в воображении образы, которые следуют за ним (математико-физическое объяснение).

Оба эти объяснения не следует смешивать. Итак, физическое объяснение, которое есть образное изображение мира при помощи ощущений и мышления, не может само вынести и показать возникновение ощущения и мышления; напротив того, физика должна последовательно изображать и ощущающий мир как лишенный ощущений и целей – вплоть до высшего человека. А телеологическое объяснение есть лишь история целей и никогда не бывает физическим!

563

Наше «познавание» ограничивается тем, что констатирует количества; но мы ничем не можем воспрепятствовать тому, что эти разности количеств ощущаются как качества. Качество есть перспективная истина для нас, но не есть нечто «в себе».

Наши чувства имеют определенные quanta[341], как пределы, внутри которых они функционируют, то есть мы ощущаем сильно или слабо в зависимости от условий нашего существования. Если бы мы в десять раз обострили или соответственно притупили наши чувства, то мы погибли бы, то есть и отношения величин мы ощущаем также постольку, поскольку от них зависит возможность нашего существования как качества.

564

Не являются ли все количества знаками качества? Большей мощи соответствуют и другое сознание, другие желания, совершенно другой перспективный взгляд; самый рост есть стремление стать большим: из известного quale[342] вырастает желание большего quanum’a[343] – в чисто количественном мире все было бы мертво, инертно, неподвижно.

Сведение всех качеств на количества бессмысленно, в результате оказывается, что и то и другое стоят рядом, аналоги.

565

Качества суть наши непреодолимые преграды; мы ничем не можем воспрепятствовать тому, что простые разницы количества ощущаются как нечто в основе своей отличное от количества, а именно как качества, которые уже несводимы друг к другу. Но все, к чему только приложимо слово «познание», относится к области, в которой можно вычислять, взвешивать, измерять, то есть к количеству; тогда как, наоборот, все наши ощущения ценности (то есть наши истинные ощущения) связаны именно с качествами, то есть с нашими нам одним присущими перспективными «истинами», которые никак не могут быть «познаны». Видно как на ладони, что каждое отличное от нас существо ощущает и другие качества, а следовательно, и живет в другом мире, нежели тот, в котором живем мы. Качество – это, по существу, наша человеческая идиосинкразия: требование, чтобы эти наши человеческие толкования и ценности были общеобязательными и даже, пожалуй, конститутивными ценностями, принадлежит к переходящим от поколения к поколению безумствам человеческой гордыни.

566

«Истинный мир», в каких бы формах он ни был сконструирован, всегда был тем же миром явлений, взятым еще раз.

567

Мир явлений – это мир, рассматриваемый с точки зрения ценностей, урегулированный и подобранный по ценностям (то есть с точки зрения полезности в смысле сохранения и возвышения власти определенного зоологического вида).

Перспективность – вот что сообщает миру характер «видимости»! А разве мир сохранился бы, если отнять у него его перспективность? Ведь тем самым была бы отнята у него и его относительность!

Каждый центр силы имеет по отношению ко всему остальному свою перспективу, то есть свою вполне определенную оценку, свой способ действия, свой способ сопротивления. Следовательно, «мир явлений» может быть сведен к специфическому роду воздействия на мир, исходящему из какого-нибудь центра. Но не существует вовсе различных родов действия, и «мир» есть лишь слово для обозначения совокупности всех этих действий. Реальность именно и состоит из частных акций и реакций всего единичного, направленных на целое… У нас не остается после этого и тени какого-нибудь права говорить здесь о видимости. Специфический способ реагировать есть единственный способ реагирования: мы не знаем, сколько существует способов и каковы они. Но не существует никакого «другого», никакого «истинного», никакого существенного бытия – этим был бы выражен мир бездействий и противодействий… Антитеза мира явлений и истинного мира сводится к антитезе «мир» и «ничто»…

568

Критика понятий «истинного мира» и «мира явлений». Из них первый просто фикция, образованная из целого ряда вымышленных вещей. «Видимость» составляет принадлежность реальности – она есть форма ее бытия; это значит, что в мире, где нет бытия, нужно сначала создать с помощью иллюзии некий доступный исчислению мир тождественных случаев; некоторый темп, при котором возможны наблюдение и сравнение и т. д.

«Видимость» есть прилаженный