Плохие девочки не плачут. Книга 3 - Валерия Ангелос

Никогда.

Нет преград.

Только он и я.

Bloody Hell. (Кровавый Ад.)

Кусаю губы в тщетной попытке скрыть смущение, стараюсь побороть волнение, обуздать противоречивые эмоции.

Жестокий господин не спешит прогнать нахальную рабыню. Не торопится наказать наглую зверушку, не ломает излюбленную игрушку.

Забавляется.

Жадно затягивается сигарой, выдыхает дым в потолок. Подносит стакан к устам, алчно пьёт, однако не опустошает. Пожирает горящим взглядом. Хитро щурится, усмехается, выжидает.

Чуть отклоняюсь назад, хочу устроиться уютнее.

Провоцирую.

Бесстыдно и бессовестно.

Неуклюже ёрзаю, будто пробую занять выгодное место. Невинно хлопаю пушистыми ресницами, изображаю искреннее изумление.

Какой же он огромный.

Напряжённый. Гигантский. Угрожающий.

Невольно вздрагиваю, покрываюсь испариной.

Мышцы сводит от болезненного предвкушения. Позвоночник выгнут, натянут, будто тетива.

Крепкие бёдра фон Вейганда зажаты между моими стремительно слабеющими ногами. Восставшая плоть пульсирует, наливается кровью, прижимается к пылающему лону.

Явственно ощущаю, как пот струится по спине. Ручеёк за ручейком.

Жарко и вязко.

Везде.

Осталась сущая ерунда.

Фигня, формальность, мелочь жизни.

Врубить подходящий трек. Виртуально. Для остроты. Дабы предельно накалить. На зашкаливающую громкость.

Предпочитаю погрубее, помощнее да пожёстче, чтоб заглушало даже зажигательные ритмы прокатного стана, чтоб пищевод содрогался и барабанные перепонки лопались.

А вас какие мелодии заводят?

Marilyn Manson рулит.

Если при прослушивании ‘Para-noir’, ‘Ka-boom Ka-boom’ и ‘Spade’ не тянет на блуд, то с потенцией возникли серьёзные проблемы.

I won't do it with you. I'll do it to you. I hope this hook gets caught in your mouth. (Я не буду делать это с тобой. Я сделаю это тебе. Я надеюсь, твой рот поймает этот крючок.)

Как тут устоять. Прямое руководство к действию. Приступай. Не откладывай. Погружайся в разврат.

Don't say ‘no’. Just say ‘now’. (Не говори «нет». Просто скажи «сейчас».)

Бьёт по нервам и по мозгам.

Идеально.

В яблочко.

Десять из десяти.

Хотя порой ближе лирика и пафос, слезоточивые мотивы, прошибающие на философию и романтику. Плюс роковой антураж.

Например, W.A.S.P. - ‘The Idol’.

И потрахаться, и всплакнуть.

Филигранно.

Не подкопаешься.

Kiss away the pain and leave me lonely. (Сотри мою боль поцелуями и оставь меня в одиночестве.)

С удовольствием. Обцелую, не ведая стеснения. Обцелую всего и по-всякому. Вот только в одиночестве не оставлю. Не мечтай.

I'll never know if love's a lie. (Я никогда не узнаю, была ли любовь ложью.)

Солги. Рискни здоровьем, коли не боишься. Нет, ваша честь, шутки в сторону. Клянись.

Правда и ничего кроме правды.

Being crazy in paradise is easy. (Быть безумцем в раю — легко.)

Ох*ительно.

Can you see the prisoners in my eyes? (Видишь ли ты узников в моих глазах?)

Много чего вижу. Потерянные и загубленные души. Тоску, отчаяние и ужас. Раскаяния не замечаю. Но это и не нужно.

Старый-добрый Alice Cooper давно сказал самое важное.

‘Hell Is Living Without You’.

Гребаная истина.

Hell is living without your love. Ain't nothing without your. Touch me. (Ад — это жизнь без твоей любви. Без тебя ничего не существует. Коснись меня.)

Именно так. Коснись. Возьми, взорви, разнеси в щепки. Ударь, уничтожь. Разбей, разрежь. Разорви в клочья.

Heaven would be like hell. Is living without you. (Рай станет адом без тебя. Ад — это жизнь без тебя.)

Без тебя жизни нет.

Ничего нет.

Фейк. Глупая и дешёвая имитация, черновая версия, безвкусная подделка, суррогат, плагиат, безликая и бездарная копия. Дурацкая пародия.

Никогда не сумею выразить всё то, что чувствую. Всё то, что ты значишь. Не от скудости словарного запаса. Просто слов таких не существует. В природе. Совсем.

Я по тебе курю. Схожу с ума. Теряю остатки разума, плюю на гордость. Лишаюсь веры. Клинически. Бесповоротно.

Я на тебя молюсь. Дышу тобой. Живу. Неистово. Неукротимо. Буйно.

Я как в горячечном бреду. Я без тебя не существую.

Пауза. Перебой. Судорога.

Und mein Herz steht still. (И моё сердце останавливается.)

Аплодисменты.

Занавес.

Этой ночью на волнах нашей радиостанции Antonio Orozco — ‘Se deja lleva’.

Интригующее. Интимное. Испанское. Искристое, словно шампанское. Точнее — пряная сангрия. И гриф гитары. Всенепременно. Где-нибудь на заднем плане.

Тонем в обжигающей похоти. В бесстыдстве и разнузданности. В утончённом бл*дстве. На дне бокала.

Не успеваю протрезветь от пьянящего безрассудства. Выбор подходящей песни занимает считанные секунды.

Окрылённая успехом, следую дальше.

Пью.

Прямо из рук фон Вейганда, из его стакана.

Не дотрагиваюсь до стекла пальцами. Припадаю ртом. К самому краю. Вынуждаю слегка наклонить. Прижимаюсь плотнее.

Пью крупными глотками. Алчно и жадно, под стать учителю. Очень стараюсь не поперхнуться. Подавляю желание брезгливо поморщиться.

Вот же гадость.

Сколько здесь градусов?

Торкает не по-детски.

Наверное, настоящий виски. Не та палёная бурда, которой разбавляют коктейли в местных барах.

Пора притормозить.

Горло горит огнём, а в груди разливается приятное тепло. Мелкая вибрация сотрясает каждую клеточку тела.

Становлюсь невесомой, плыву и растворяюсь.

Будто во сне.

Раскалённые солнцем скалы. Сбивчивый шёпот ветра. Обманчивый покой. Манящая темнота водной глади. Мерный бой ледяных волн.

Прыгаю вниз, ныряю, не ведая страха, прямо в бездну, в пугающую неизвестность, в сосредоточение зла.

Прежде чёткие грани покрываются рябью, привычная реальность трещит по швам, раскалывается на части.