История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания - Иван Шишков

Насколько верной оказалась философия классического позитивизма го- - ворит тот факт, что уже в конце XIX в. позитивизм контовско-миллевского толка пережил глубокий кризис и вступил во вторую своего развития — эмпириокритицизм. Философия «первого» позитивизма, ее основные принципы и положения оказались не в состоянии дать адекватные ответы [на возникшие на рубеже XIX-XX вв. методологические вопросы развития научного знания.

11.4.1.2. Философия эмпириокритицизма

Философия эмпириокритицизма была обусловлена во многом теми из- менениями, которые произошли в конце XIX в. с одной стороны, в естественно-научной картине мира, с другой — в философии. Как известно, конец XIX и начало XX вв. были ознаменованы важными научными открытиями, сопровождавшимися серьезными преобразованиями понятийного аппарата науки и методологического сознания. А это значит, что возникший на рубеже веков так называемый «кризис в физике» (на самом деле следовало бы говорить о революции в физике) имел в своей основе отнюдь не специально-научные, а философские, методологические основания. По сути, это был кризис в сфере философского, точнее, методологического сознания, а не естественно-научного. Он был вызван не способностью естествоиспытателей дать адекватную интерпретацию произошедшей на рубеже веков революции в физике. Прежнее методологическое сознание, в основе которого лежали философские и методологические идеи классического позитивизма, уже не могло отвечать методологическим потребностям нового естествознания. Поэтому естествоиспытатели пытались найти ответы на поставленные революцией в физике методологические вопросы в новых формах философского мышления. Одной из таких форм и явилась философия «второго позитивизма», которую было бы совершенно не оправдано рассматривать ни логически, ни исторически как естественное порождение революции в физике. Дело в том, что все фундаментальные открытия в физике, с которыми связывается научная революция на рубеже XIX-XX вв., имели место начиная с 1896 г. (года открытия радиоактивного излучения) до 1905 г. (года формулировки А. Эйнштейном специальной теории относительности), в то время как основные философские работы Авенариуса и Маха были написаны задолго до открытий, ознаменовавших революцию в физике. Кстати, Р. Авенариус умер в 1896 г., так что его философские построения никак не могли быть инициированы открытиями в физике. Поэтому мне представляется необходимым для адекватного понимания сущности философии эмпириокритицизма проводить строгое различие между понятиями «философия Авенариуса и Маха» и «философия махизма», как обычно именуют «второй позитивизм».

«Философия Авенариуса и Маха» — это, разумеется, философия, нашедшая свое выражение на страницах основных философских трудов Р. Авенариуса и Э. Маха, а «философия махизма» — это сформировавшийся в результате революции в науке тип методологического сознания, который оказался наиболее подходящим для объяснения естествоиспытателями так называемого «кризиса в физике». Поэтому махизм как стадия в развитии методологической саморефлексии науки имел иные источники, нежели философские взгляды Авенариуса и Маха. Как справедливо замечают в этой связи А. Ф. Зотов и Ю. В. Воронцова, «если бы не революция в физике и ломка фундаментальных теоретических понятий, то, вероятно, „антиметафизическая" тенденция естествоиспытателей удовлетворилась бы той формой, которую предложили Конт и Спенсер, и философские работы Маха (не говоря уже об Авенариусе) так и не были бы замечены большинством естествоиспытателей… Именно кризис физики способствовал превращению концепции Маха в махизм, сделал Маха выразителем новой стадии „антиметафизической“ тенденции естествознания»[1133].

Однако этот переход от контовско-миллевской стадии антиметафизики к новой — махистской — не был непосредственным. Общеизвестно, что в философском плане путь к позитивизму Р. Авенариуса и Э. Маха прокладывали Д. Юм, Дж. Беркли, представители «первого» позитивизма, неокантианцы. Но, как мне представляется, связь философских концепций данных мыслителей с философско-методологической парадигмой Авенариуса и Маха может быть «усмотрена» лишь в контексте деятельности еще одного философа, к сожалению, мало известного широкой публике, представителя позитивизма на французской почве — Ипполита Адольфа Тэна (1828-1893). Я полагаю, что предложенная именно И. Тэном гносеологическая модель служит своего рода связующим звеном между «первым» (классическим) и «вторым» позитивизмом, есть тот «мостик», который может быть перекинут на Пути к философии махизма.

Следуя провозглашенному Контом лозунгу борьбы с метафизикой, Тэн направляет острие своего критицизма не вообще против метафизики, а против метафизики спиритуализма. По словам самого Тэна, по природе своего ума он имел инстинктивную склонность к абсолютной метафизике, и если и остановился «на ее пороге», то это можно рассматривать только как жертву его основному убеждению, что «научное знание может состоять только из опытных фактов и их законов»[1134]. Причины явлений вовсе не составляют таинственного и недоступного мира, они сводятся к законам. Критикуя спиритуалистов и позитивистов по проблеме причины, Тэн пишет, что те и другие помещают причины вне обыкновенного, наблюдаемого мира и создают из нихцсобый, необыкновенный мир. По Тэну, причина явлений заключается в самих явлениях, источник явлений — система законов, и задача науки — свести груду отдельных случайных явлений к одной исходной всеобъемлющей аксиоме. После изгнания метафизических «entites» (субстанций) и сил или способностей субстанции предметом нау- S ки должны остаться только «законы», факты, отношения. Мир есть груда фактов, связанных законами. Ни материи, ни духа, по Тэну, не существует, и вся реальность исчерпывается ощущениями и движениями. Материя есть н метафизическая иллюзия, которая принимается в качестве первоначальных; субстанций. Следуя Миллю, Тэн определяет материю как «постоянную i возможность ощущений»[1135]. Но у Тэна материя есть не только возможность, I но и «необходимость ощущений»[1136], что созвучно с точкой зрения Маха, что [«все „тела“ суть лишь абстрактные символы для комплексов элементов | (комплексов ощущений)»[1137]. Всякое познание у Тэна не более чем соедине- ! ние и упорядочение ощущений, а потому необходимо связано с нашим ор- I ганизмом как условием ощущений. А само «ощущение есть умственный I представитель, внутренний знак внешнего факта, которым оно вызывает- L ся»[1138]. Этим высказыванием Тэн предвосхищает идею Э. Маха, что ощущение | есть символ, знак внешних фактов. Всякое нормальное ощущение соответствует какому-нибудь внешнему факту, который оно передает с большей I или меньшей точностью. В силу этого соответствия события и ощущения | естественно и наперед согласуются с вещами, что и позволяет впоследствии нашим идеям быть сообразными с вещами и, следовательно, истинными. На этом основании Тэн делает вывод, аналогичный принципу «экономии мышления» в концепции Маха и Авенариуса: «Итак, можно сказать, что природа постаралась создать в нас представителей своих событий и достигла этого самым экономичным путем»[1139].