Вереск и бархат - Тереза Медейрос

Старик Фиш столбом стоял у его локтя.

— Что-нибудь еще, сэр?

Себастьян положил вилку.

— Полагаю, это все. Скажите мне, Фиш, мисс Уолкер когда-нибудь завтракает в столовой?

Тонкие губы дворецкого растянулись в презрительной улыбке.

— Нет. Я не вижу смысла беспокоить слуг ради завтрака для мисс Уолкер. Она предпочитает взять лепешку на кухне и удалиться в библиотеку. Весьма тактично с ее стороны.

«Что же это за странное домашнее хозяйство, где слуги не должны беспокоиться об удобстве хозяев?» — недоумевал Себастьян. Он хотел бы побеспокоить каждого, кто посмел заявить, что Пруденс не стоила того, чтобы о ней беспокоились. Сколько же раз она оставалась без завтрака или теплого огня в камине, чтобы прослыть тактичной? Когда он станет хозяином «Липовой аллеи», она ни в чем не будет нуждаться. Уж он позаботится об этом.

— Мисс Уолкер уже была на кухне этим утром? — спросил Себастьян.

— Около часа назад.

Себастьян подскочил. Его нож со звоном упал на пол.

— Прекрасно. Это все. Спасибо. — Он поспешил к двери. — Рыба очень вкусная, — бросил он через плечо ошарашенному дворецкому. — Масло тоже замечательное. Что это за ловкий прием, от которого эти маленькие кусочки выглядят как розы?

Он исчез за дверью, прежде чем старик Фиш успел ответить.

Себастьян прошел по арочному коридору к библиотеке, которую он обнаружил этим утром. Резные двери были закрыты. Он вжался в скрытый за шторкой альков, когда, тихо напевая, служанка вышла из-за угла, неся в руках стопку белья. Пропустив служанку вперед, Себастьян вышел из своего укрытия и поправил сюртук. Будучи хозяином «Липовой аллеи», он никогда не станет прятаться словно какой-то шпион. «Но именно французским шпионом ты и являешься, — напомнил себе Себастьян. — И только богатство Триции имеет власть освободить тебя от твоих гнусных обязанностей».

Он распахнул дверь и, увидев Пруденс, не смог сдержать ругательство, которое даже Тайни заставило бы покраснеть.

— Извините, — пробормотал Себастьян. — Я ударил ногу.

Он лгал. Он выругался, потому что соблазнительное создание прошедшей ночи вновь исчезло. Хрупкое видение, которое преследовало его все утро, должно быть, было лишь сном. Волнистые пряди волос, горящие глаза на милом лице, обрамленном кружевом чепца, — все это исчезло, словно ничего и не было. Сердце Себастьяна печально сжалось. Возможно, размышлял он, ему пришлось иметь дело с близнецами, обладающими дьявольским чувством юмора?

Распущенные волосы Пруденс уступили место узлу настолько тугому, что у Себастьяна заболела кожа головы при одной лишь мысли о том, как тщательно запрятывался каждый завиток непокорных прядей в эту нелепую прическу. Очки были посажены на кончик носа, а губы плотно сжаты.

Девушка опустила ноги с кресла и стряхнула крошки с серовато-коричневого муслина. Себастьян вошел в библиотеку и закрыл за собой дверь.

— Мне нужно поговорить с тобой. Нас здесь не побеспокоят?

Пруденс отложила книгу с явной неохотой.

— Полагаю, нет. Не думаю, что Триция знает, где находится библиотека.

Себастьян нахмурился.

— Сколько она живет здесь?

Девушка по-совиному моргнула поверх очков.

— Десять лет.

Себастьян взял парчовый стульчик и сел у ее ног.

Библиотека была уютной комнатой, но затхлый запах плесени и кожи переплетов старых книг создавал впечатление заброшенности. Высокие створчатые окна выходили на луг, утопающий в лютиках. Так приятно было посмотреть в окно и увидеть что-то более близкое его душе, чем постриженные лужайки и каменные Апполоны вдоль дорожек.

Теперь, когда он наконец нашел Пруденс и получил возможность остаться с ней наедине, Себастьян растерял все слова, которые хотел ей сказать. Взглянув на книгу, которую девушка держала в руках, он поинтересовался.

— Читаете о безопасности горючего?

Пруденс прикрыла книгу ладонью.

— Монинтор Лавузье разделял многие из папиных теорий относительно взрывчатых веществ.

— Я не знал, что ты продолжаешь исследования отца.

— Я — нет. — Она подняла связку писем, которые лежали у ее кресла. — Но эти люди продолжают. Их мольбы о помощи приходят по почте каждую неделю. Они просят записи отца, его формулы. Но я не могу помочь никому из них. Я не знаю, где кроется ошибка в его расчетах. — Девушка тихо засмеялась. — Некоторые даже просят денег.

Себастьян хмуро посмотрел на связку писем.

— Сильно докучают, да?

— Теперь уже меньше. Сразу после его смерти было намного хуже. Они появлялись в доме у Триции. Приставали ко мне в церкви. — Она вздохнула. — Я не могу помочь, но удивляюсь, где все они были, когда отец умолял субсидировать его собственные эксперименты?

Себастьян хотел коснуться руки девушки, но ограничился поглаживанием потертого корешка книги. Между ними установилось напряженное молчание. Затем они оба заговорили одновременно и снова неловко замолчали.

— Продолжай, — сказал Себастьян. Девушка сцепила руки на коленях.

— Нет, вы.

Он вытянул свои длинные ноги.

— Почему ты не выдала меня своей тетке.

Пруденс негодующе фыркнула.

— Если тетя Триция настолько глупа, что собирается выйти замуж за разбойника с большой дороги, то кто я такая, чтобы удерживать ее?

— В самом деле, кто ты? Я задаю себе этот вопрос с тех пор, как встретил тебя.

— Боюсь, вы будете разочарованы ответом.

Она сняла очки, сложила их и опустила в карман. Себастьян и сел рядом с ней в надежде на это. Он увидел тени под глазами, портящие нежную кожу, и подумал, что она тоже провела бессонную ночь. Но мягкое сияние ее аметистовых глаз не померкло. Себастьян не мог оторвать взгляда от лица девушки, от ее чистой и свежей, как лепесток майской розы, кожи.

— Хорошо, что вы отыскали меня, лорд Керр. Я планировала просить у вас аудиенции чуть позже, днем. Я не думала, что вы встанете рано. — Пруденс избегала его взгляда. — Моя тетя редко поднимается раньше полудня. Я и представить себе не могла, что она может проснуться в такой час… или, что вы можете проснуться…

Себастьян пожалел девушку и поспешил объяснить:

— Я не имею понятия, проснулась Триция или нет. По моей просьбе моя спальня находится в западном крыле.

Девушка взглянула на него, и Себастьяну показалось, что он увидел любопытство в ее глазах. Он чувствовал себя мошенником. Его спальня, действительно, находилась в западном крыле по его просьбе. Но Себастьян держал Трицию на расстоянии под предлогом того, что не хотел, чтобы интимность их отношений развращала ее юную племянницу. Они обе, Триция и Пруденс, ужаснулись, если бы узнали, как отчаянно он, в действительности, хотел развратить ее.